Через несколько минут, он уже стоял около её подъезда. Назрин, увидев Тярлана, собиралась поцеловать его, как он повернул лицо, отталкивая её в сторону.

–   Сто тысяче чертей! Подумаешь, ведет себя так, как будто внучка самого шах Аббаса. Тоже мне, на что она так рассчитывает? Плебейка! Я что, должен холить её? Ну, ничего, я поставлю её на место! – начал с угрозами жаловаться Тярлан.

–   Ну, чего ты гонишься за этой мямлей? Разве вокруг тебя мало классных тёлок? - высказалась в свою очередь Назрин, падая духом, после чего загадочно оглядывая Тярлана, произнесла: - Стоит лишь подмигнуть глазом, как они мигом бросятся в твои объятия.

–   А может, покажешь мне эту джану? – не мешкая ответил малый, отзываясь на это заманчивое предложение. Но Назрин, приставая к нему, внезапно заявила:

–   А разве я не джана?

–   Отстань! Надоело, – произнёс Тярлан, отвергая свою содержанку.

–   Послушай-ка, чувак, что-то ты, в последнее время, совсем сбился с толку. – вымолвила Назрин с серьёзным тоном. - Тебе нужна Айбениз? Ну что ж, великолепно. Тогда иди ты к ней, зачем же ты ко мне пожаловал? Горел желанием с нею познакомиться, и благодаря меня, тебе это удалось. Ну что еще я для тебя должна сделать? А может, мне держать перед вашей головой свечку, чтобы вы успели при свете её хорошенько присмотреться друг - другу? Вот этого вы не дождетесь! – сердито выговорила Назрин, как Тярлан снова взялся за угрозы.

–   Эй, осторожно на поворотах, а то нарвешься на такие неприятности, что весь мир тебе пестреньким покажется. – сказал он, в ярости выпучивая глаза, а затем, взяв себя в руки, немного мягче добавил: - Назрин, ты же сама знаешь, что со мной шутки плохи. И потом, тебе же нужен товар, не так ли? Так что, знай. Если ты сегодня мне откажешь, то и я от тебя отвернусь. Весьма и весьма любопытно, кто же тогда будет себя содержать? Я бы на твоем месте, не надеялся бы на свою гулящую мать. Она же грошами, которая зарабатывает на трассе, не сможет как надо тебя обеспечить.

«Да иди ты к чёрту», собиралась послать на все четыре стороны Назрин Тярлана, но все же предпочла не ослушаться своего старого приятеля, чтобы не лишиться его милости.

–   Ну и чем же я могу тебе помочь? – спросила она с неохотой.

–   Вот это совсем другое дело. Ты же у нас бездна премудрости. Ну, покопайся-ка в мозгах, а может, что-нибудь и промелькнуть в твоей ценной головке. – предложил Тярлан, после чего Назрин, немного призадумавшись, призналась:

–   Чувак, даже в уме не складывается, какой же ты и впрямь простофиля. Ну что стоит тебе её заманить? Для начало показывай себя перед ней щедрым, потрать на неё немного бабок, и она сразу же скажет тебе «да». – посоветовала ему Назрин, но Тярлан раздраженно ее перебил:

–   Ради бога, хватит! Неужели, ты думаешь, что я до этого не додумался? В том то и дело, что она не позволяет мне тратиться.

–   Ха, значит, набивает себе цену? Дай-ка подумать. Аха, нашла, – вдруг воскликнула она, - А может, организовать какую-нибудь вечеринку?

–   Браво! – обрадовался Тярлан. - Вот видишь, когда хочешь, то умеешь пошевелить мозгами. Ну что ж, я за. Но эту вечеринку должна организовать ты, ну, чтобы она не подозревала неладного. А соберемся мы в твоем доме, в восемь вечера. Известишь ее тоже ты.

–   Но вдруг она выяснить, что день рождение у меня через три месяца? – собиралась возразить Назрин, как он живо запротестовал.

–   Эээ, не разводи бобов. Она же не такая сметливая, чтобы додуматься до этого. Ты лучше не вбивай голову такими пустяками, ведь она же, как-никак, но доверяет тебе. Значит так, пригласишь её в свой дом. И дружков своих позови. Ну, ты же понимаешь, всё должно выглядеть естественно. Скажи им, чтобы не жадничали и купили для тебя подарочек. Не беспокойся, всё это за мой счёт. А для нас подготовишь маленький уголок в другой комнате. – посоветовал ей Тярлан.

–   А потом что? Она же ….ну, ты же понимаешь, о чем я? Но она же, в конце – концов, не беспризорная и за это, чувак, нас могут казнить, а мне совсем не по кайфу сидеть. – на минуту испугалась Назрин.

–   Да она же не настолько глупа, чтобы трубить об этом всему городу, ну, во имя избежание позора. Да и найду я, чем укоротить ей язык. Так что, не беспокойся, всё будет о' кей. Иди и выполняй задание. – ответил Тярлан, вытащив из кармана пачку белого порошка. Назрин долго не мучилась над его предложением. Получив свою дозу, она сразу же позвонила своей подруге.

–   Айка, привет. – сказала она, как только она подняла трубку, - Ну как самочувствие?

–   Да так себе, ни шатко – ни валко. И тебя что-то давненько не слышно. Проблемы? – спросила Айбениз, припоминая ей о её посещение.

–   Нет, всё окей. Ну, я хотя бы иногда звоню, а ты совсем позабыла меня. – пожаловалась Назрин.

–   Не обижайся, ради бога. Мама немножко захворала и я так с нею возилась, что не находила времени с кем-то поболтать. – ответила Айбениз. «Ах ты, стерва! На свидание с Тярланом у тебя хватает времени, а чтобы звонить мне ленишься? Ну ничего», - прошептала Назрин, после чего спросила:

–     Ну, а сейчас чем занимаешься?

–     Как всегда, уроками.

–     Скажи, ну, что ты нашла в этих книгах, а? В конце – концов, у тебя благодаря этим книжкам либо испортится зрение, либо же тронется башка!- с уверенностью заявила Назрин, как Айбениз удивленно произнесла:

–     А если я не подготовлюсь, то тогда кто вместо меня будет сдавать экзамены?

–     Эх, на это всегда можно найти время.– беспечно заявила подруга, - ведь в этом бренном мире, помимо уроков, есть и другие развлечения. Давай лучше встретимся и организуем вечеринку.

–     Что за вечеринка? – спросила Айбениз.

–     Самая обыкновенная, встретимся, посидим и потрясно проведем время. – предложила Назрин.

–     Просто так, безо всякой причины? – изумилась Айбениз.

–     Ну зачем же, самое главное, чтобы было желание, а причина само собой найдется…Если честно, то у меня завтра день рождения. Завтра, в восемь вечера, у нас и соберется молодежь. Хочу, чтобы и ты была рядом. Обещаю, будет очень весело. А оторвемся мы по полной программе. Кстати, Тярлан тоже собирается зайти. – сообщила Назрин. Но в ответ последовала длинная пауза. – Ну зачем замолкла? Придешь или как? – терпеливо спросила она.

–     Назрин, я бы с удовольствием. Но мама... Если она будет против, то, вероятно, я не смогу прийти. Ты же не обидишься на меня? - как бы извиняясь, спросила Айбениз.

–     Напасть какая-та! Неужели, все так и будет продолжаться, ну, ты же не собираешься до гробовой доски держаться за юбочку своей мамочки? Дорогая, тебе бы давно пора освободиться от этих оков. Мудрено ли быть такой невольной? Тебе что, трудно принять свободное решения? Я бы на твоем вместе, нашла бы какой – нибудь предлог.

–     Нет, я не собираюсь её обманывать! –Айбениз сначала взбунтовала, но потом с трудом взяв себя в руки, добавила. - Извини, я, несомненно, постараюсь добиться её разрешения, но если вдруг не смогу её убедить, ну тогда не обижайся.

–     Ты только не нервничай. Я же тебя не принуждаю.…Ну хотя бы ради Тярлана постарайся….Ну, пока. – сказала она, кладя трубку. Последние слова Назрин внушили Айбениз волнения. Она, безусловно, желала поучаствовать в этой вечеринке, но не ради неё, а ради Тярлана. Но она обещала себе больше не лгать матери. Посему вечером, после того, как она зашла в кухню, она сразу же подошла к матери, которая возилась с посудой и вымолвила тихим голосом;

–     Мама, хочу тебя попросить.

–     Слушаю, доченька. – ответила Рена, не поднимая голову.

–     Мамочка… завтра день рождение Назрин. И я тоже приглашена. Если ты позволишь…- запинаясь, выговорила эти фразы Айбениз, как Рена, решительно заговорила, перебив дочь.

–     Не может быть и речи!

–     Мама, мамочка, но пойми же…,- сказала Айбениз, пытаясь объясниться. Но решение Рены было окончательным.

–     Никаких возражений! – сердито заговорила она. – Ты не пойдешь к ней, не пойдешь!

После такой реакции матери, Айбенизу пришлось покинуть кухню, не проронив ни слова. Она понимала, что в подобном случае, любые возражения неуместны. И потому Айбенизу ничего не оставалось, кроме как пройти в свою комнату, вытирая слёзы….В тот день, когда справляли «день рождение» Назрин, в доме собрались множество молодежи. Это были те, которые тусовались на подобных вечеринках без всякой причины, лишь бы было чему веселиться, выпить, потанцевать, побаловаться наркотиками. Все безумно радовались, не зная чему, исключая, конечно, Тярлана, который и являлся непосредственным организатором этой тусовки. Он понимал, что Айбениз не собирается порадовать его своим приходом и потому, зажигая сигарету, присел в кресло и задумался. Назрин ни на секунду не оставляла его без внимания и когда та подошла к нему, Тярлан запел как соловей.

–   Нет, я так долго не протяну. Я и так на пределе! Назло всему, ёще и её предки на лобном месте ставят палку на мои колеса. Но я этого так не оставлю! – сказал он.

–   Эй, ты лучше остынь, а то не успеешь опомниться, как сгоришь дотла от злобы. – с иронией обратилась к нему Назрин, после чего спросила: - Чего задумал?

–   Не знаю, но в данный момент, мне не помешало бы затянуться. Иди, и принеси мне дурь. – произнёс Тярлан, посылая Назрин за кокаином. Она, не мешкая, выполнила его просьбу. Он затянулся. Потерял равновесие. Зрачки его расширились. Та комната, в которой он находился, молодежь, которая танцевала вокруг него, вопя во весь голос, показались ему в зеленых тонах. Он взглянул на Назрин, которая тянулась к нему за лаской. Целуясь с нею, Тярлан представил её в облике Айбениз. - Айбениз, ты станешь моей, только моей! – трепетно прошептал он. А Назрин, опасаясь вспугнуть Тярлана, оставила без внимания его слова и решила не сопротивляться…После встречи с Назрином, Тярлан вернулся домой в совсем плохом состоянии. Он был в истрёпанном виде, его ноги путались. Ганира, которая столкнулась с ним на пороге, не смогла удержаться и засмеялась, произнеся следующее;

–   Оооо, да посмотрите, кто к нам пожаловал. Сам царь царей собственной персоной.

Тярлан не стал долго с ней церемонится. Не взирая на то, что он раскачивался на ногах, брат успел ударить сестру, которая упала от сильного удара на пол. Фикрет побежал в гостиную, где завязалась драка. Он, помогая дочери встать, тотчас же набросился кулаками на сына;

–   Да как ты посмел поднять руку на сестру?! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?! Дармоед несчастный! – закричал Фикрет, сильно ударив его в лицо.

–   Скажи ей, пусть не треплет языком! – Ответил Тярлан, очнувшись от сильного удара.

–   Бессовестный, по-твоему, поднимать руку на слабую девчонку, поступок достойный мужчины?! – заорал Фикрет, цепляясь к сыну за рубашку.

–   Эй, полегче! А то я и тебе покажу! – сказал Тярлан, скребя зубами.

–   Что, что ты мне покажешь?! А может, думаешь, что запугаешь меня со своими угрозами?! – заговорил Фикрет, после чего снова ударил сына. Тярлан схватил его руку и наверняка собирался ответить отцу, как вдруг Саида, зашедшая в гостиную с подносом в руках, бросилась к нему и, разняв их, нарекла парня;

–   Сынок, ну зачем ты дерзишь отцу? Разве тебе хоть чуточку не стыдно? – сказала она, а когда заметила его красные глаза, то с осторожностью прошептала: - Сынок, ну успокойся же ты, успокойся, я тебя как мать прошу, возьми себя в руки.

–   Ну, ничего, я не останусь в долгу!  – ответил Тярлан в гневе.

–   Долой с глаз моих! Щенок! – закричал Фикрет, плюнув за ним вслед. Парень поднялся в свою комнату, опираясь на Саиду. На лестнице он внезапно вспомнил о матери и спросил;

–   Сайка, а где мамуля?

–   У соседки. – тихо ответила Саида, а затем, качая головой, добавила;- Сынок, ну зачем ты всё время что – то вытворяешь? Не можешь хотя бы один день вести себе прилично? Лучше пойдем со мной, надо обработать рану, а то микроб попадёт.

–   Эээ, к чёрту всё. – взмахнул рукой Тярлан, вскакивая на кровать. А Саиде пришлось пройти в кухню, качая головой и бормотав под носом. Ганира, которая сумела встать только с помощью отца, присела на диван и взялась утирать слёзы. У Фикрета, как отца болела душа за своих детей. Но среди них он больше всего обожал Ганиру за её излишнюю честность. И он на этот раз не смог оставаться безразличным к семейным казусам.

–   Ганира, я же тебе тысячу раз просил,  чтобы ты его не дразнила. – сказал Фикрет, обнимая её за плечи.

–   Пап, а разве ты не видишь, какой он заносчивый? В последнее время, вообще, перешел всякие границы. Весь день только и делает, что шалопайничает. А мама потакает ему в этом. Вот увидишь, она уймется только тогда, когда окончательно выбьет его из колеи. – пожаловалась Ганира.

–   Доченька, ему никак уже не повлиять. Да и слишком поздно что-то изменить. Горбатого только могила исправить. А с Дильшад и с Тярланом даже сам чёрт не в силе разобраться. Видишь, в последнее время, даже у меня не осталось никакого выхода, как бежать из этого дома, куда глаза глядят. Ну, хотя бы вне дома я чувствую себя комфортно. Знаю, это тоже не выход. Но что мне делать?  - с жалостью ответил Фикрет.

–   Нет, папа, ты глубоко ошибаешься. Может, ты и смирился со своей судьбой, но я, я в отличие от тебя, не собираюсь сдаваться! Извини, но я скажу, что о тебе думаю. Ты, заботясь о своем удобстве, подталкиваешь своего сына на неверную дорогу, откуда нет пути назад. Ты, даже не думая о последствиях, даешь ему столько денег, сколько он не просит. А он тратит эти деньги на бродячую жизнь.  И это, по-твоему, нормально? – спросила Ганира, всхлипывая.

–   А что прикажешь делать, не давать ему денег? Откажу ему в деньгах, он станет воровать. Ну тогда, как я объясню все это окружающим?– мрачно ответил Фикрет.

–   Нет, ты лучше ничего не делай, продолжай в том же духе, закрывай глаза на поступки своего сыночка, лишь бы он остался довольным тобой! Лишь бы ничего не мешала твоему наружному спокойствию! Лишь бы никто не шушукался за твоей спиной, какой у тебя никчемный сын! Возможно, никто и не посмеет сказать это тебя в лицо, но это  не означает, что никто этого не замечает. И ты не обольщайся на этот счёт, пока в твоей семье царит анархия, у тебя никогда не будет желанного комфорта. А на мнение других членов этой семьи, ты можешь просто наплевать! – нагрубила Ганира отца, не владев собою.

–   Ганира, не забывайся! – заговорил Фикрет, повышая голос.

–   Не тревожься, отец, я знаю свою меру. Ну, вот моего дорогого братца с такими выходками, рано или поздно, но уж точно посадят в каземат, даже и не сомневайся. А насчёт меня не беспокойся, я всё равно не собираюсь долго здесь задерживаться. А вы, господин судья, видя смысл своей жизни в трате своего капитала, заработанного с таким трудом, в забавы своего блудного сыночка, сами не ведая, чего творите, приговариваете и себя, и его к смертному приговору. Но в жизни существует и одна истина. Если приговор дан, то он когда – нибудь приведется в исполнение. А правящую в этом доме Дильшад ханум ожидает либо гроб, либо дурдом! Папа, но разве нельзя была вовремя предотвращать всё это? Ну, зачем ты стал таким хладнокровным? Ты же хозяин этого дома и лишь ты вправе создать в этом доме дисциплину. Только ты и никто другой! – сказала Ганира, обнимая голову отца.

–   Но у меня нет права голоса. –поворачивая голову, сказал Фикрет.

–   Многоуважаемый господин судья, в суде вы говорите о какой-то статье закона, но в своем доме вы даже ни один его пункт не можете привести в действие. Браво! – ответила ему Ганира, шагая к кухне.

–   Проходи, доченька, садись. – сказала Саида, как только увидела Ганиру, - Ох, у меня даже нет слов. Не плачь, доченька, не плачь, мое золотко. Всё равно слезами горю не поможешь. Пусть Аллах сам даст Тярлану хоть чуточку ума.

–   Тётушка Саида, я так изнеможенна. – на ответ на ласки тети Саиды вымолвила девушка. А Самира, наблюдавшая со стороны, только моргала глазами. Ведь она всегда придерживалась такого мнения, что не стоит вмешиваться в домашние конфликты этого дома. И потом, из – за того, что она считала себя посторонней, то она предпочитала не добиваться отрицательной реакции со стороны хозяев, тараторя языком. Ганира, не обратив внимание на Самиру, заговорила с болью; - У меня даже сил не осталось. Каждый божий день я то и делаю, что спорю с Тярланом и с матерью. Но никакого проку от этого нет. Но надо же иметь хоть капельку совести. Неужели, они не видят, в какую пропасть они катятся? Тётушка Саида, ну скажите, как мне закрывать на такое глаза? Мне больно от этого. Тётушка, посоветуй. Что ж мне делать?

–   Доченька, милая, не терзай себя. Если бы слезами можно было что-то изменить, то я бы отдала всё, что имею, ну хотя бы для того, чтобы Тярлан набрался уму-разуму. Даже сам чёрт не в силе справиться с проблемами этого дома. А ты рассчитываешь на то, что тебе удастся что-то изменить. Напрасно, очень напрасно. Доченька, сердечная ты моя, постарайся отвлекаться от этих дурных мыслей. Всё равно, через месяц или два, ты зажжешь свечу другого очага. Слава Аллаху, что и Шахбаз образцовый парень. Он подарить тебе счастье. Справим мы для тебя торжественную свадьбу, и потанцует тётушка Саида от души на свадьбе своей дочурки Ганиры. – сказала она, стараясь поднять ей настроение.

–   Как же мне повезло, что у меня есть ты, тётушка. А то я давным – давно рехнулась.  – ответила Ганира, упираясь головой в её плечо. Она от утомления закрыла глаза. А Саида, поцеловав её в щеку, произнесла;

–   Доченька, здесь неудобно. Лучше я тебя провожу в твою комнату. Отдохнёшь немного и придешь в себя.

После того, как Саида помогла Ганире ложиться и вернулась в кухню, то застала в нем Ширзада, который достав из кармана что - то круглое, протянул его Самире.

–     Самуш, бутончик ты мой, посмотри, что я тебе принёс. – произнёс он с гордостью. Саида, заметив в ладони Ширзада конфету «чупа – чупс», посмеялась до упаду.

–     Ну что, Саида, чего ты смеешься? Ну, дай мне хоть чуточку поговорить с Самуш.– проворчал шофер, но Саида сразу отреагировав, стала уклоняться.

–     Да бог с тобой. Разговаривай, я же, в конце – концов, не держу за твой язык, ну, что ты так жалуешься? – спросила Саида, утирая слёзы.

–     Не держишь, но вот убиваешь во мне всякое желание.  – произнёс Ширзад и пулей выбежал из кухни.

–     Послушай-ка, Самира, вот мой тебе совет. – напоследок заявила Саида, обращаясь к Самире. - Прежде чем что - то принимать от этого большого олуха, не лучше ли тебе уяснить, женат он или нет? А может, он уже давно обзавелся семьей?

–     Да нет, не может этого быть, он же не похож на лгуна. Разве не видишь, какой он безобидный? – встала в защиту Ширзада Самира.

–     Видела я в жизни много таких безобидных людей. В любом случае, не очень-то увлекайся с ним. Потом сама же раскаешься.  – на всякий случай предупредила Саида домработницу.

–     Не раскаюсь я, не раскаюсь. Не такая я уж дурочка, чтобы привязываться к каждому первому встречному. Ну что делать, приглянулся он мне, вот и все дела.

–     Ну, раз приглянулся,  то тогда Бог тебе в помощь. – сказав Саида, напутствовала Самире….

Через полчаса, Тярлан пришёл в себя, медленно поднимая веки. И тут он вспомнил про драку с отцом и начал себя осуждать за это. «Не надо было мне портить с ним отношения. Он откажется меня слушать» подумал он про себя. И вправду, в данный момент он больше всего нуждался в помощи и в поддержке отца на пути завоевания Айбениз. Он приступил к реализации своего корыстного плана, ради которого мучился несколько месяцев. Тярлан кротко пустился по лестницам, как вдруг увидел отца, отдыхающего на диване, прикуривая сигарету. Он решил поговорить с ним и попросить у него прощения, дабы добиться его расположения.

–   Папуль, ну прости, пожалуйста, ведь я с тобой так жестко обошёлся. – сказал Тярлан, постояв в стороне и боясь к нему приближаться.

–   Сядь! – злобно ответил Фикрет, указывая на диван.

–   Папуля, ты что, обиделся на меня? – умоляющим голосом спросил Тярлан.

–   А по-твоему, не стоит обижаться на того, который даже не гнушается повздорить с родным отцом?! – хмуро спросил Фикрет.

–   Папуль, ты как всегда прав. Признаю, я остолоп. Покричал, оскорбил тебя и даже хотел тебя ударить. Но, папуля, я прошу тебя, не казни меня за это. Умоляю, прости меня, дурака. – неугомонно извинялся Тярлан перед отцом.

–   Аааа, понимаю, почему так мелким бесом сыпешься. Боишься, что не дам тебе денег на карманные затраты? – спросил Фикрет с насмешкой.

–   Папуль, ну скажи, разве ты и вправду считаешь меня таким подлым Газанфаром? Ну не ожидал я от тебя такого….Папуль, ты же знаешь, как я тебе люблю. Ты для меня, как говориться, человек наподобие бога. Если скажешь умри, то, не подумав, умру, честное слово, умру…

–   Поближе к делу, - перебил его Фикрет, - а то у меня уже голова трещит от твоего подхалимства. Ну скажи, чего тебе надо?

–   Жениться хочу. – ответил Тярлан решительно.

–   Чтооо?.... Ах, значит, жениться хочешь? Твой выбор не будет лучше тебя, в этом я стопроцентно уверен. Да только полная дура может выйти за такого дурака, как ты. – иронизировал Фикрет. И не успел Тярлан раскрыть рта, как вдруг раздался голос её матери, возвращающейся из дома своей соседки Гамера.

–   Послушай, Фикрет, ну зачем ты обзываешь дураком моего ребёнка? Разве мой сыночек так плох, чтобы девочки не хотели за него замуж? Тфу. тфу. Лишь бы не сглазить. Никакая девчонка, если даже она будет мисс красавицей, не стоит того, чтобы мой мальчик поухаживал за ней.

–   Дааа, с этим не поспоришь. Хорош он, ох, как хорош. – Засмеялся Фикрет. - Во всем Азербайджане не отыщешь такого лодыря и бездельника, как твой сын. Да посмотри же на него, хоть ему и двадцать пять лет, но нет ума стоимостью хотя бы двадцать пять копеек!

–   Фикрет, я что-то не пойму, ну, зачем ты так распетушился? – запела Дильшад. - Ну что тебе в нём не нравиться, что? За те двадцать лет, которое я тебя знаю, ты всё время то и делаешь, что трещишь с утра до ночи, как неудовлетворенная баба.

–   Это я то неудовлетворенная баба, а тогда кто ты? – спросил Фикрет, хлопая ладонью, - И я пока, что не выжил из ума, чтобы брюзжать сам по себе. Ну, скажи, чему мне радоваться на этом бедламе, чему? Ну, давай, отвечай, вот видишь, не можешь найти слов. Хоть я и ворчун, но от меня хотя бы есть толк. Я всё время вкалываю ради вас, ради вашего будущего. А вы только и делаете, что расслабляетесь за счёт моих же с трудом заработанных денег. А сыночек у тебя настоящий повеса. Умеет только обчистить мои карманы. У него это так хорошо получается, что порой мне кажется, что его место не где- нибудь, а именно, в химической прачечной.

Саида не успела прилечь, как услышала голоса хозяев. Она спустилась в гостиную и столкнулась с Тярланом. 

–     Ну зачем они так разбушевались? Признайся, ну какую кашу ты опять заварил, а?  - спросила она, обращаясь к блудному сыну.

–     Эээ, я здесь при чем-е? Разве они сами не грызутся друг с другом? Будет лучше, если ты, вообще, не будешь вмешиваться в их дела. Пусть сами разбираются друг с другом. Тебе что? – ответил тот, поднимаясь в свою комнату. Фикрет с Дильшадом поспорили полчаса, но, не найдя общего языка, разминулись. Тярлан решил повторно вернуться к этой беседе; «Ну ничего, завтра поговорю», - сказал он, переодеваясь. Тярлан схватил ключи автомобиля и побежал вниз по лестнице. Ночная жизнь Баку являлась самым любимым моментом в его бесконечных развлечениях. Днём он не мог чувствовать себя свободным. А ночью, когда огни Баку освещали город разноцветным светом, он бросался в омут страстей и потех, транжиря деньги отца. В эту ночь он планировал посетить ночное казино – гнездо пошлостей и разврата. Ночью, когда Тярлан подошёл во дворе к своей машине, Саида взглянув из окна своей комнаты, покачала головой. «Наверняка, и этой ночью не вернётся домой. Заночует, где попало. Чем всё это закончиться? Чем?» сказала она, глубоко вздыхая.

–     Рена, ты только послушай, видишь, опять в республике начались беспорядки. Люди даже в ночные часы отказываются идти домой, объявляют голодовку. Как будто умышленно покушаются на свою жизнь, а правительству море по колено.

–     Эх, Вахид, это всё политика, – ответила Рена, - И разбираться в нёй должно правительство, а не мы. Ты лучше думай о своей дочери. Завтра, если споткнется и упадёт, то как нам объяснить всё это своим родственникам и знакомым?

–     Говоришь весьма пламенно, что она опять натворила? – спросил Вахид, убавив звук  радиоприёмника.

–     Хорошо, что хотя бы я время от времени извещаю тебя о ней. Вижу, что тебя, в последнее время, ничего не волнует, кроме политики.

–     Рена, это не политика, а наше национальное горе. – воскликнул Вахид, осуждая её за материнской эгоизм, который на фоне своей беды не замечала главного.

–     Ты лучше справляйся со своим горем, а уж потом, призадумаешься о горе народном.

–     Полагаю, что и сегодня мне придется выслушать твою бесконечную жалобу. – покачал головой Вахид.

–     Всё время твердил, что не надо вмешиваться в личную жизнь дочери. Ну и чем же это закончилось? Между прочим, она не только рассталась с Джавадом, но и ночами болтает по телефону с каким - то парнем, а их-то познакомила не кто иная, как это развратница Назрин. Что можно лучшего ожидать от таких людей? А он настолько запудрил её мозги, что она даже забросила учёбу. Только богу известно, может, и встречаются, только я не в курсе дела. Боюсь, как бы она, в конце – концов, совсем не потеряла голову из - за него. А ты тоже хорош, даже и не вспоминаешь про того, что и у тебя есть дочь. А может, тебе поговорить с ней и попытаться как - то подействовать на неё? Ну до каких пор ты собираешься оставаться в стороне от воспитания своей дочери? Она же должна перед кем - то робеть. Пойми, не слушается она меня, да и у меня тоже иссякли силы от этой борьбы. – заплакала Рена.

–     Рена, прости ты меня, старика. – огорченно вымолвил Вахид, после чего начал себя порицать, - Ты права, я, в последнее время, как – то позабыл о семье. Видимо, это от того, что я слишком уж доверяю своей дочери. Ну, хорошо, поговорю я с ней и попытаюсь разузнать об этом парне. Но я не верю в то, что она связалась с каким – то скверным малым. –добавил он, выгораживая дочь. Рена присела на диван. Кожа её лица побледнела. Вахид в тот же миг побежал за лекарствами. - Сколько раз можно твердить, чтобы ходила к врачу? Раз боязно одной, то я готов тебя сопровождать. Но, увы, как только беседа заходить о докторах, то ты, тут же, начинаешь увиливать. Девочку называешь упрямой, а сама в сто раз упрямее её.– недовольно высказался Вахид, давая ей лекарство.

–   Я то здоровая. Но из - за поступков твоей дочери у меня и болит сердце. – с трудом произнесла Рена, сжимая грудь рукой, после чего Вахид больше не осмеливаясь ей перечить, помог ей ложиться. А вечером, когда Айбениз вернулась домой, за открытой дверью уже стоял Вахид. Как только она зашла в квартиру и убедилась в том, что в доме стоит мертвая тишина, да и отец разговаривает с ней с шепотом, то она ни на шутку изволновалась. 

–   Зачем шепчешь, а где мама, ей что, опять плохо?  - спросила она, сжимая руку отца.

–   Не волнуйся. С нею всё хорошо. – ответил отец, успокаивая дочь, - Просто из-за усталости немножко стало не по себе. Я уже дал ей лекарство, она сейчас отдыхает. А ты, наверное, проголодалась. Сейчас, сию же минуту подогрею обед. – добавил он, ласковым тоном. Он был из тех отцов, которые отличались своей заботливостью. Он всегда относился с вниманием к своей семье, ибо чувствовал большую ответственность за эти хрупкие создания, каждую минуту нуждающиеся в добром слове и сильной опоре. И на этот раз он решил продемонстрировать свою заботу, но когда та отказалась есть, Вахид решил перейти к делу. - Ну, тогда я думаю пора нам с тобой поговорить. Айбениз, недавно у нас вышло неприятнейший разговор с твоей матерью. Мама жалуется на тебя. Говорит, что ты дружишь с какими - то сомнительными людьми. Правда ли это? – спросил он неожиданно.

–   Пап, а разве ты её не знаешь, она же у нас такая беспокойная натура, что способна поднять шум и безо всякой причины. А что касается моих друзей, то я могу тебе уверить, что они не такие уж и плохие. Назрин давным-давно доказала мне свою дружбу. Правда, она совсем не похожа на меня. Но люди тем и привлекательны, что они друг от друга отличаются. Папочка, у неё большое сердце и намерении у неё весьма благие. Я не понимаю, почему мама так непримирима к ней? Но у нее же для этого нет никакого основания. Поверь, папа, я тебя не ввожу в заблуждение, эта чистая правда. – ответила Айбениз, уверяя отца.

–   Знаешь, доченька, в этой жизни чистота хлопка измеряется её внешностью, а чистота души хорошим поведением. Ну ладно, а кто же этот парень? Откуда ты его знаешь? – внезапно для девушки, отец поинтересовался о Тярлане.

–   Какой парень? – спросила Айбениз взволнованно.

–   Ну, тот парень, который всю ночь напролёт разговаривает с тобой по телефону. – более строго спросил отец, но из – за того, что Айбениз не ожидала такого искреннего разговора, то ей стало как – то не по себе. Вахид, как правило, никогда не вмешивался в личную жизнь своей дочери. То есть, старался не унизить свой статус в глазах излишней откровенностью. Но на этот раз дела обстояли иначе.

–   …Это Назрин…познакомила нас. – больше не устояв под суровым взглядом отца, заикаясь, ответила девушка.

–   Айбениз, будь со мной откровенной. Ты его любишь? – в этот раз искренно и намного мягко расспросил Вахид свою дочь. «Стыд и срам. Ты посмотри, куда я докатилась? Как я могу признаться отцу в любви к парню? Ужас! А может, это и к лучшему», - подумала она про себе. Вахид почувствовал, что Айбениз испытывает неловкость и не хочет говорить на эту тему. - Не стоит стыдиться любви, доченька. Ну ответь, ты его любишь?  – пытался детально разузнать  о происходящим Вахид, как девушка, отбросив с себя смущение, призналась.

–   Он мне нравится и думаю,..что и он ко мне не безразличен.

–   А как его зовут? – спросил Вахид.

–   …Тярлан. – ответила она.

–   А чем занимается этот Тярлан? Неужели, и он так же, как большинство наших молодых, бездельничает?- произнёс Вахид, стараясь выведать об этом парне что - то положительное.

–   Папа, мне не известно о том, чем он занимается, то есть, я как – то не поинтересовалась. Мне только известно, что его отец судья. И он очень деликатный человек. Скорее всего, у него тоже имеется какая-нибудь профессия. – ответила она неуверенно.

–   Хммм…значит, ты не владеешь о нем точной информацией, да и вдобавок, он из богатого сословия... – призадумался Вахид, а затем, добавил:- Айбениз, доченька, ты лучше хорошенько подумай, прежде чем прийти к какому – нибудь решению. Не верю я в тот союз, где на одной чаше весов взвешивается самоотверженный труд взамен на мизерную зарплату и заурядный образ жизни, полный всяких лишений, а на другой чаше, роскошь, пышность, приобретённые с помощью подкупа и коррупции. Помни, дочка, сладок сон трудящегося; мало ли, много ли он съест; а сытый голодного не разумеет. Трудно поверить в то, что нам когда-нибудь суждено приспособиться друг к другу. – объяснил Вахид.

–   Папочка, ты ошибаешься. – возразила Айбениз. - Он никогда не хвастался передо мной своим богатством. По - мне, он очень простой, искренний и радушный парень. Правда, я не могу сказать того же о его семье. Но не думаю, что в семье, где воспитан такой благодушный парень, пристрастное отношение к сословиям, может превратиться в проблему.

–   Айбениз, мама страшно переживает из-за тебя. Постарайся быть ответственной в своих поступках. Не стоит из - за кого - то терять голову. – всё – таки посчитал долгом предупредить ее Вахид, - Я и тебя понимаю, у тебя сейчас такой возраст, что ты нуждаешься в любви и тебе хочется быть любимой. Но не забудь и того, что в жизни нужно уметь смеяться так, чтобы завтра этот смех не превратился в горькую слезу. Я думаю, ты понимаешь, о чем я? – намекнул он, выйдя из комнаты. Айбениз несколько секунд не могла шевельнуться с места. Слова отца схватили её за живое; «В жизни нужно уметь смеяться так, чтобы завтра этот смех не превратился в горькую слезу». Она всегда прислушивалась к советам своих родителей в отличие от сегодняшнего времени. И теперь отец выговорил эти слова неспроста. Айбениз овладев собой, сразу же прошла в комнату матери. Рена спала глубоким сном. Айбениз подошла к матери, не зажигая свет в комнате. Она подняла одеяло, в которое укуталась мать и прилегла рядом с нею. Мать лежала боком. Айбениз прислонилась к верхнему каркасу кровати, ласково дотрагиваясь до чёрных волос матери, поседевших то тут, то там. Она прикоснулась к её волосам губами, целуя их нежно. Рена спала под сильным воздействием лекарства. Лекарство снимала боль в области левой руки, левой лопатки, грудной клетки, успокаивая нервную систему. Сон казался глубоким, словно Рена никогда не отоспится. Но мать даже во сне почувствовала присутствие дочери и резко повернулась в её сторону. Она привстала, увидев дочь. Айбениз испугалась от резкого движения матери и потому:

–   Мамочка, осторожно. – воскликнула она.

–   Не тревожься, мне лучше. – ответила Рена, нахмурив брови.

–   Ну зачем ты опять такая раздражительная, а? И папа не может найти себе места. Из - за пустяков нервничаешь, а потом жалуешься на сердечные боли. – пожаловалась Айбениз.

–   А ты как полагаешь, у меня нет повода нервничать? Где ты была? Зачем так поздно возвращаешься? – спросила мать, покраснев от злости.

–   Где же еще я должна быть, конечно же, в школе. – чистосердечно призналась Айбениз, но Рена, нахмурив брови, заговорила сквозь зубы:

–   Айбениз, не ври!

–   Мамочка, я могу поклясться, что задержалась в школе. – чуть не заплакала Айбениз от обиды, и мать, почуяв, что излишне перегнула палку, произнесла:

–   …В этом нет никакой надобности. Люди, которые готовы клясться, как правило, лгуны. Лучше присядь и выслушай меня. Я же тебя сто раз просила о том, чтобы ты порвала все отношения с Назрин, а ты что делаешь? Всю ночь болтаешь по телефону с её дружками. Скажи мне правду, ты встречаешься с ним? – спросила Рена, не скрывая своего волнения.

–   Нет, мы не встречаемся. – искренне ответила Айбениз, сразу пристально взглянув в её глаза.

–   И ни разу за это время не встречалась? – повторно спросила Рена.

–   Мама, ты не права в своих сомнениях. Он хороший парень. Мама, мамочка, умоляю, не заставляй меня отказываться от своей любви. Я люблю его, мама, понимаешь, люблю больше своей жизни. – заговорила Айбениз, защищая свою любовь от нападок матери. Чтобы возвысить его на глазах Рены, она даже рассказала ей о том неприятном инциденте, который произошёл с нею на пляже. Она рассказала о мужестве Тярлана, о его бескорыстной помощи. Рена не ожидала такого признания от дочери. Она резко встала с кровати, зашагала к двери, напоминая безумную женщину, и на минутку постояла, а потом прошла в кухню. Айбениз побежала за ней. Рена безмолвно стояла возле окна. - Мама… – произнесла Айбениз, подойдя к ней на цыпочках. Но мать заговорила резко, не поворачиваясь.

–   Уже поздно, иди спать! – сурово вымолвила она. Айбениз хотя и слегка прикоснулась рукой к её левому плечу, но в ответ раздался сердитый голос матери. - Иди спать! – повторила она, заставив её выйти из кухни. Айбениз не противясь матери, прошла в свою комнату, прилегла, и даже не почувствовала, когда выключился свет в кухне. А утром, когда она встала  с постели, Рены уже не было дома. Она вышла из дому пораньше, даже не попрощавшись с дочерью…

После того, как Айбениз утром позавтракала в одиночку, всю дорогу в институт она думала о суровом выражении лица своей матери и о холодных словах, которые она накануне произнесла в адрес своей дочери. Она также в последнее время чувствовала некоторое равнодушие со стороны Тярлана, причину которого не могла объяснить. Этими мыслями она доехала до института. Она поднялась по лестницам, не замечая Джавада, сопровождающего её взглядом со стороны. Но Джавад никак не мог успокоиться от пренебрежительного отношения Айбениз.

–   Медина, ты зайди в комнату. А я сейчас подойду. – сказал он своей сокурснице, которая стояла рядом, и, направляясь в аудиторию, где училась Айбениз. Заметив ее в коридоре, он подошёл к ней сзади и заговорил холодным голосом. - Вижу, что даже поздороваться со мной тебе не по душе. Ну, за что ты со мной так?

Айбениз повернулась в его сторону, заглянула в те глаза, которые горели от той радости, которую испытывали при встрече с нею. Теперь в этих глазах не было ни света, ни теплоты. «Что это с ним?» на минуту подумала про себя Айбениз и резко простилась, даже не здороваясь.

–   Прощай.

..Назрин сидела за партой, где прихорашивалась до начало уроков. Айбениз осторожно подошла к ней. Она, увидев её, приостановила руку, в которой держала помаду и отодвинулась в сторону, уступая ей своё место. Айбениз присела рядом с подругой и вознамерилась с ней поздороваться, поцеловав в щеку, как вдруг Назрин откинула голову в сторону, обидчиво взглянув на неё.

–     Ну, я же объяснила тебе заранее всю ситуацию,– вымолвила она, поняв причину её обиды.

–     Если бы ты, хотя бы чуточку меня любила, ты бы не пропустила такой праздник.- высказалась подруга, надувая губы.

–     Назрин, ну я же ничего тебе не обещала. – сказала Айбениз в своё оправдание.- Пойми, я же не могла прийти без разрешения. Если я и обидела тебе, то я готова просить у тебя прошения.

–     Но я имею полное право обижаться на тебя. – пожав плечами, ответила Назрин.

–     Знаю. – согласилась Айбениз.

–     Ну, ладно, не смотри на меня букой. Забудь. – сказала Назрин, ущипнув свою подругу. На этот раз, Айбениз без настроения опустила голову. - Ну, я же сказала, забудь. Что у тебя за характер, все осложнять? – пожаловалась Назрин.

–     Назрин, а давай-ка после урока посидим с тобой на одной из скамеек и поболтаем.  – сказала Айбениз, разжигая в ней любопытство. Когда они спустились во двор и присели рядом:

–     Валяй.– сказала Назрин, внимательно взглянув на неё.

–     Назрин, вы же с Тярланом давние знакомые, не так ли? – спросила Айбениз.

–     Да, а что? – удивилась Назрин.

–     Понимаешь, в чём дело…, мне бы хотелось узнать твое мнение. После случая на пляже, мы с ним раз или два встречались, каждую ночь разговаривали по телефону. Зачем хлопаешь глазами? Разве ты не была в курсе? Вы же с Тярланом давние друзья?

–     Не друзья, а добрые знакомые. А знакомые не обязаны отчитываться друг перед другом о своей личной жизни. – усмехнулась Назрин.

–     Ну, короче, он до сих пор не относился ко мне невежливо. Но, а в последнее время, чувствую, что он ко мне немножко похолодел.

–     Здрасти! – не сдерживаясь, воскликнула Назрин.- А ты чего ожидала? Бедный Тярлан, если бы ты знала, как он тебя ждал. А что, по – твоему, должен чувствовать парень, который горит желанием увидеть свою любимую, но, придя в свидание и убедившись, что она не пришла, опечаленно возвращается домой? Он так на тебя обижен, но просто всеми силами пытается  этого скрыть.

–     Мне так жаль, ну ничего, я изъяснюсь с ним, и он меня поймет… Откровенно говоря, несмотря на то, что я не равнодушна к нему, всё равно в чём - то я ему не доверяю. Ну, ты же как – никак, но знакома с ним долгое время. Как, по - твоему, Тярлан способен опозорить меня перед моими родителями? – внезапно обратилась с вопросом Айбениз к Назрин, чем и сбила ее с толку.

–     Ну, зачем ты о нём такого плохого мнения? – спросила подруга, собираясь мыслями и пытаясь отыскать для нее нужные слова для переубеждения. - Ведь он такой душка, и в придачу, очень добрый и честный парень. Да и в семье он единственный сынн мящв етмиш олажагсан.  юзцнц зцнц . Правда, у него есть одна отсталая от жизни сестра. Но она, так или иначе, собирается замуж. А дом и всё богатство этого дома достанется лишь ему. Если бы я была на твоем месте, то я бы ни за что на свете не отпустила бы его из своих рук. Ты сама подумай, такой шанс улыбается человеку только раз. А чтобы удерживать его, надо быть чуточку сообразительнее.

–     А меня не интересует его богатство!– резко отозвалась Айбениз.

–     Ну и дура же ты! – не выдержав, воскликнула Назрин, после чего посоветовала: - Послушай-ка, дорогуша, в этой жизни всё решают деньги. И тебе бы пора вдолбить это в свою тупую башку.

–     Прости, - заговорила Айбениз, - но я придерживаюсь другого мнения. Есть же в жизни и такие вещи, которые не продаются за деньги.

–     Весьма любопытно, а может, просветишь и такую разиню, как я? Что же это такое? - с иронией спросила Назрин.

–     Дружба, настоящая любовь и человеческое счастье! – ответила Айбениз с гордостью.

 «Но я же купила твою дружбу за деньги?», - насмешливо прошептала Назрин, после чего, вставая со скамейки, раздраженно заявила:

–     Ну, что ж, у тебя занятные аргументы. А впрочем, Тярлан не из тех парней, который привык завладеть любовью за деньги. Так что, дерзай. Постарайся его заарканить, пока он не успел уплыть к другой. – посоветовала она подруге, покинув и оставив ее одну в раздумье. А Айбениз, не торопясь, зашагала к зданию и присоединилась к толпе студентов.

Несмотря на пасмурный январский день, на площади Ленина^[1] толпился народ, который объявляя голодовку в палатках, разбитых возле Дома совета, как бы выступал против политических игр центра, руководства страны. Уже третий день, как Джавад вместе с Вахидом голодал, закутываясь в одеяло. Вахид сильно кашлял от простуды, так как ослабел от бессонных ночей и от изнурительного голода, который был не под силу для его слабого организма. Он съеживался то стоя, то сидя, но никак не мог бороться со стужей. И в этот момент, Джавад подойдя к Вахиду, произнес.

–   Дядя Вахид, ребята поблизости разожгли костёр. Давайте посидим там. Хоть немножко разогреемся, – сказал он, помогая ему встать. Вокруг костра шли разные разговоры. Говорили, резко подвергая общественной критике тот произвол, который царил в государстве. И на фоне всего этого кто - то вымолвил;

–   Лучше разойтись по домам. Нет никакого смысла сидеть возле костра, ожидая, не зная чего.

–   Ты это о чём? По-твоему, всё это напрасно? Голодовка, бессонница, во имя, которых мы тратим столько сил? Считаешь, что следует отступать, не добившись ничего существенного? – откликнулся другой. В этот момент кто - то закричал, посеяв панику среди измученной толпы.

–   Послушайте, говорят, что в город ворвались танки, вооруженные солдаты. Их надо остановить! – задыхаясь, вымолвил тот, создавая переполох среди голодающих. Вахид удивлённо посмотрел на Джавада.

–   Что за новости? Какие ещё танки?

Джавад схватил гонца плохих новостей за шиворот и вскрикнул;

–     Эй, зачем сеешь тревогу? Кто тебя подослал? Что тебе надо?

Тот молодой парень, отпираясь, вопил во весь голос;

–     Все, все говорят об этом! Они двигаются в направлении Сиязана. Задавили машины, застрелили мирных жителей, кто попадался им в пути!

Вахид закричал от ужаса:

–     Застрелили, задавали?! Не может этого быть! Я не верю, не верю в это! Не думаю, что кто - то посмеет учинять в городе судный день. Да и солдаты ни за что не откроют огонь в мирных жителей. Чепуха! Это всё своего рода политика, чтобы люди разошлись по домам, отказываясь от своей затеи. – сказал он, демонстрируя свое недоверие. Вестник подошёл к Вахиду и заговорил хриплым голосом;

–     Дядя, я не лгу, – сказал он, – это не диверсия. Танки зашли в город, они хотят захватить его! Вам понятно?

________________________________

[1] Сегодняшний площадь Азадлыг (площадь Свободы).

Джавад оттолкнул парня в сторону. В этот момент, откуда - то появились три члена народного фронта. Они начали раздавать арматуры голодающим, чтобы те защищались, как могли.

–     Берите, берите. Это вам поможет. Лучше всего вооружаться, чем попало, чем жертвовать собой с пустыми руками. Послушайте. Танки движутся в направлении Сальянской казармы. Торопитесь, торопитесь! – закричали они, уводя с собой толпу. 

Вахид не хотел верить всему услышанному. Джавад же схватив Вахида за руку, решил отстранить его от центра событий.

–   Послушайте, дядя Вахид, вам нельзя здесь оставаться. Уходите, уходите! – попросил он взволнованно. А Вахид, показывая возмущённую народную массу, сказал;

–   Разве не видишь, что здесь твориться? Я  не смогу сидеть дома спокойно и прятаться, оберегая свою шкуру.