–   Представляю, как Дильшад горько жалуется на твои неуместные выходки. Ну не знаю, в кого ты такая уродилась? – сказала Насиба напоследок. Когда они доехала до дома, Ганира сразу же покинула их, выбираясь из машины. А сестры Фикрета собирались вернуться, но увидев брата, выходящего из кабинета, передумали.

–   Фикрет, как хорошо, что застали тебя дома. – сказала Насиба, целуя брата.

–   Ну, не тяните лямку. Расскажите. Увидели, познакомились с девушкой, или как? – спросил он, когда все уселись на диване и выпивали ароматного чаю.

–   Да увидели мы ее, увидели. И дом у них небольшой, ну я бы сказала как – то слишком уж тесновато. – заявила Насиба, гримасничая.

–   Послушай, я вас туда зачем посылал? Чтобы вы проанализировали дом? – недовольно отозвался Фикрет.

–   Эээ, Фикрет, ну будь же немножко потерпеливее. Да увидели мы её, увидели, даже с матерью поболтали. – ответила Насиба.

–   И какого же ваше впечатление? – спросил Фикрет. В это время в беседу вмешалась Наиба.

–   Откровенно говоря, - сказала она, - такого необычного впечатления она на нас, увы, не произвела. Хоть и взрачная, но больно уж она смиренная. Впрочем, Дильшад правильно поступила, что не захотела туда пойти. Братишка, ты только не обижайся, но Тярлану нужна бой-баба, а не такая нероскошная девица. Ведь он у нас проворный малый. Он же не сможет жить с….. как бишь её зовут? – спросила она младшую сестру.

–     А мне откуда знать? Кажется, Айбениз. – ответила Салима.

–     Да, точно. Нашему Тярланчику никак не ужиться с этой ручной мишкой - Айбениз. – возразила Наиба.

–     С вами и так все ясно. Поскольку вы ничего не умеете, кроме того, как злословить за чужими людьми, – откинулся Фикрет на диван.

–     Фикрет, голубчик, как же так? Ну, если ты в грош не ставишь наше мнение, тогда почему же ты послал нас к ней? – проворчала Наиба.

–     Ну не могла же Ганира ехать туда одна. – возразил Фикрет.

–     Да ты не беспокойся, твоя дочурка для таких дел, довольно уж бойкая. За один день, кого хочешь поженит.  – усмехнулась Наиба.

–     При всем своем уважении, я не потерплю того, что в моем присутствии обсуждали мою дочь. – почти что накричал на них Фикрет.

–     Кстати, Фикрет, а где же наша невестка? – с любопытством спросила Насиба.

–     В парикмахерской. Не успевают в городе открыть новый дамский салон, она тут же рвется стать почетной клиенткой этого учреждения. Несомненно, разве может Дильшад лишить себя удовольствия не рисоваться в таких местах? – пожаловался Фикрет своим сёстрам, хотя прекрасно знал, что золовки будут защищать невесту от критики своего брата.

–     Фикрет, голубчик, ну зачем ты так злословишь за ней? Что ей делать, бедняжке, она же имеет право выглядеть на все сто. Эх, все равно тебе этого не понять. Будет лучше, если ты, вообще, не будешь вмешиваться в женские дела.

–        А кто спорит? – пожав плечами, высказался Фикрет. - Не то, что я, даже самому дьяволу не разобраться в женских делах. Ладно, я пойду поговорю с Ганирой. Приду через пять – десять минут. А вы никуда не уходите, попейте чая, немножко отдохните.

–        Не волнуйся. Мы и так собирались уйти, – ответила Наиба.

–        Ну, куда вам спешить? С минуту на минуту и Дильшад вернется, посидите с ней, поболтаете.

–        Нет, Фикрет, мы и так задержались, – возразила Насиба. – Да и дети дома одни. Вероятно, они уже сравнили с землей весь дом. Но мы на днях обязательно к вам заедем.

–        Как вам будет угодно, – сказал он, проводив сестер до двери. Затем обратившись к шофёру: - Ширзад, отвези ханумов домой. – сказал он, прощаясь с ними. Фикрет зашёл в кухню, где Ганира пила чай с вареньем, которое приготовила Саида.

–        Значит так, с  твоими тётушками я уже поговорил. И судя по всему, она довольно благовоспитанная девушка. – вопросительно взирая на дочь, вымолвил отец, как Ганира не скрывая свою насмешку, произнесла:

–        Как же так? Неужели, они дали тебе точную информацию?

–        Ну чего вы не можете разделить между собой? – устало спросил Фикрет, покачав головой: - Всё время дразните друг друга. Я так вижу, что ты не способна уступить кому – то в семье. А как же тебе удастся найти общий язык со своей свекровью?

–        Да не стоит горевать на этот счёт. Моя же свекровь не сплетница. А что касается тетушек, то одно я могу сказать точно. Мне никак не успевать наравне с ними. То есть, они чересчур уж спесивые, а мне трудно держать связь с такими людьми. Папа, ты бы их видел, как они надменно относились к матери Айбениз. Да и ее не жаловали. Я была так смущена.

–        Ну что с ними поделаешь, это у них в характере заложено. А сейчас, ответь; как девушка, она тебе понравилась? – заговорил Фикрет.

–        Если честно, то Айбениз не пара Тярлану, – объективно высказалась Ганира. – Сразу заметно, какая она приличная. У меня до сих пор не складывается на уме то, что брат выбрал именно такую девушку себе в жены. А ты знаешь, кто их познакомила?

–        Кто же? – ответил Фикрет, моргая глазами.

–        Назрин! Помнишь, как однажды из-за неё в нашем доме поднялась суматоха. Мама полагала, что это девица встречается с Тярланом. Но они оба твердили во весь голос, что они просто – напросто друзья. Она мне еще тогда не была по душе. Что ни говори, ну не верю я в их добрые намерения. Не верю. Боюсь, как бы и это пристрастие к женитьбе не оказался злотворной выдумкой Тярлана.

–        Не может этого быть, – не согласился Фикрет с дочерью. – Кажется, он и вправду одумался и хочет всерьез устроить свою жизнь. Ты тоже хороша, как только у тебя появляется удобный случай, то ты сразу же поливаешь его грязью. А что касается Назрин, то она, наверное, как давний друг Тярлана пытается помочь ему в женитьбе. Ну что же здесь плохого?

–        Прошу тебя, папа, не надо, не оправдывай его. Подумаешь, хочет помочь ему как другу. Сказала бы я сейчас, с кем дружит твой сыночек…

–        Не понял, с кем же он дружит? Послушай, Ганира, если тебе что-то известно, то не скрывай этого от меня. Почему молчишь, ну скажи, кто его друзья?! – заволновался Фикрет.

–        Кто, кто, да такие же, как и он, нар….,- Ганира собиралась полностью выговориться, но решила помолчать, вспомнив о состояние отца, которому в последнее время и без того доставалась много от Дильшада и Тярлана.- Да такие же, как и он, разгильдяи. – сказала она.

–        Доченька, не стоит из мухи делать слона. Ну, я пойду. У меня еще куча не рассмотренных дел. – ответил Фикрет, вставая с места. Ганира спровадила отца взглядом, после чего, задумчиво заговорила;

–        Есть в этом деле какой-то подвох, есть. Я так боюсь, папочка, так боюсь, что Айбениз превратится в новую жертву Тярлана, а проклинать будут меня…

Но Фикрет давно уже направился в свой кабинет. Он не услышал последних слов дочери, которая сидела за кухонным столом, мучаясь от той мысли, что Тярлан затеял новую игру, о которой никто и не догадывается. В двенадцать часов ночи, когда весь дом спал сладким сном, она сидела за телевизором, ожидая возвращения своего братца из ночной прогулки. Вот и вернулся Тярлан пьяный, в безалаберном виде, ноги путались и раскачивали его то в одну, то в другую сторону. Он подошёл к Ганире, выкуривая сигару, как она, морща лицо и намекая на его вид, забормотала:

­  Объявился, не запылился, наш ненаглядный сыночек, да еще при полном параде, - и тут Тярлан, решив подшучивать над сестрой, всем телом повалился на неё. - Ай, мама родная! Да слезь же ты от меня! Что, в таком большом доме не хватает места, чтобы присесть? А может, опять в кайфе? – спросила она с намёком.

–     Чего бредишь, какой еще кайф? – хотел было возразить Тярлан, но Ганира уверенно заявила.

–     Думаешь, я не в курсе твоих проделок? Ты можешь надуть в этом доме всякого, но не меня! Что, опять баловался наркотиками?

–     Тише, нас могут услышать! – сказал он, закрыв рот сестры рукою.

–     Ах, если бы не было жалко отца, прокричала бы во весь голос про то, что знаю. Опозорила бы тебя перед всеми. Ах, если бы отец догадывался о твоих чёрных делишках, то бы и гроша тебе не дал. Бедный, с утра до ночи вкалывает для твоих «карманных» расходов. А ты, негодяй, в одну секунду тратишь его деньги на дурь. Ох, задушила бы я тебя! Да вот отца жалко. Бедняжка Айбениз, она, наверное, тоже не в курсе твоих делишек, а то бы никогда не согласилась связать свою жизнь с таким зевакой, как ты! Ну, ничего, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Я позабочусь о том, чтобы её глаза открылись на правду.

–     Иди, рассказывай всем, если, безусловно, хватит духу! – разгневался Тярлан, - Ганира, ты же меня знаешь. Знаешь, на что я способен. Обещаю тебе, если ты когда-нибудь откроешь свою пасть, то я даже и не задумываясь, такой бенефис устрою, что ты сама останешься в недоумении от моего умения затевать кутерьму. И Шахбаз в одну секунду отвернется от тебя! – в гневе выговорился он, но вдруг его осенило. Ганира упомянула ту, которую в глаза даже не видела. - Послушай, а ты откуда знаешь Айбениз? Я же никогда не представлял вас друг – другу?  - спросил Тярлан, грубо цепляясь за волосы сестры.

–     Чтоб твои руки отсохли, Тярлан! – закричала от боли  Ганира, стараясь вырваться из его рук. Она оттолкнула его и тот, боясь упасть, сохранил равновесие, в результате чего отпустил волосы сестры. - Ну, ничего, придет время кто - то и тебя поставит на место. А что касается Айбениз, заранее предупреждаю, если с её головы выпадет хотя бы один волосок, то ты за это ответишь!

–     Ну, все, ты меня извела, так что плюнь на себя! – взбесился Тярлан. Он бросился к ней с кулаками, но на её зов отозвался Фикрет. Дильшад тоже спустилась в гостиную.

–     Не смей! – закричал он, толкнув сына в сторону.

–     Она первая начала. Достала мне своими нравоучениями. Все время спрашивает, почему женишься на Айбениз, ну почему женишься? А тебе что?! – заорал Тярлан, пытаясь ударить её.

–     Ганира, я же тебя просил, чтобы ты не разобщала эту тему. – с нареканием отозвался Фикрет в сторону Ганиры.

–     Да что ты, папуля, ей же никак не остаться в стороне? Обязательно должна что-нибудь ляпнуть. Это не ты, а она должна была работать судьей. Не успеешь хоть на один шаг пойти вперёд, она тут как тут, ничего не изъясняя, диктует тебе свой приговор.– сказал Тярлан в адрес сестры.

–     Что я слышу?! Вы что, без моего согласия, послали в эту хибару сватов?!  - смутилась Дильшад.

–     Допустим, что послали,  – ответил Фикрет, поворачиваясь в её сторону.

–     Да с каким это правом вы сватаете моего сына на кого попало?! Разве я здесь вместо чучела, что вы не желаете со мной считаться?! – завопила Дильшад.

–     Дильшад, заклинаю тебя душами усопших, не ори. Тярлан сам выбрал эту девушку, и мне оставалось лишь отправить к ним Ганиру с её тётушками, чтобы они разузнали более подробно об этом семействе. Ничего ужасного я здесь не вижу. – высказал своего мнения глава семьи, но хозяйка дома, даже не дослушав его до конца, закричала:

–     А я вижу! Да кто такая Ганира, чтобы без моего разрешения участвовать в таких делах?! Кто дал тебе такую волю?! Но твой брат не пойдет по твоим стопам! Не позволю! Да еще и золовки присоединились к этой пройдохе. Ну, просто идеально! Знайте, отныне и навеки, никто из этой семьи, слышите, никто из этой семьи без моего разрешения не переступит порог того дома! И я, ни в коем случае, не приму какую - то плебейку в свой дом! – громко заорала Дильшад, но на этот раз в разговор вмешался Тярлан.

–        Мамуль, если ты когда-нибудь хотя бы намекнешь на то, что не примешь её, то и тебе придется пожалеть. Заранее тебя предупреждаю, если будешь мне мешать, то я с собой такого натворю, что мало не покажется. – спокойно заявил сын, уставившись на мать.

–        Еще чего! – возразила Дильшад.

–        Мамуля, тебе же известно, какой я задира. Либо ты едешь к ней и обручаешь нас, либо …,- Тярлан говорил о попытке суицида. Дильшад не устояла перед угрозами сына и отступилась.

–        Я все поняла, поняла. Всё будет так, как ты хочешь. Лишь бы ты не наносил себе вреда.

–        Ну, тогда иди и подготовься. Чтоб через четыре – пять дней все было, как положено. Это дело и так затянулось. Ясно?  - спросил Тярлан, надавливая на чувства матери.

–        Да, ясно мне, ясно. – вымолвила Дильшад, но, а после, пытаясь найти какой-нибудь выход из положения, заявила: - Сынок, но ее же родители ещё не дали своего согласия. Я что, без их согласия должна обручить вас? Но это невозможно. Да они же меня на порог не впустят. И потом, как будут реагировать на это соседи и родственники? Да это же вызовет у них бурю упреков и подозрений….

Но Тярлан сразу же ее перебил.

–   Мамуль, ты же в своей жизни много чего повидала, да и дело житейское. Твоя задача- их уговорить. А так согласоваться с ними – это всего лишь глупая рутина, и не более. Да и они тоже неглупые люди, хорошенько подумав, не упустят такую выгодную предложение.

Дильшад, увидев настойчивость сына и не найдя ответа для протеста, вынуждена была сказать:

–   Ну, хорошо, поеду я туда, поеду, лишь бы ты меня не огорчал.

Она поднялась по лестнице, не удерживая слёз. Ни Фикрет, ни Ганира не могли понять столь скорое поражение Дильшад. Она была не из тех, кто покидает поле боя, не успев наделать уйму неприятностей. Но они глубоко ошиблись насчёт неё. Видно было, что Дильшад потребует расплату за подобное снисхождение, в чём не стоило  сомневаться…

Вечером, когда Вахид вернулся домой, Рена бросилась к нему с новостями, когда тот занялся чтением газет после сладкого ужина.

–     Вахид, а у нас сегодня были гости, – не мешкая, сообщила она про сватов.

–     Какие еще гости? – спросил Вахид, не поднимая головы.

–     Да вот пришли родственника Тярлана.

–     Расскажи-ка поподробнее, – поинтересовался Вахид, внимательно взглянув на жену.

–     Ну что рассказывать? К нам пожаловали тётки Тярлана и его сестра. Вахид, буду с тобой откровенна, его тётушки мне с первого взгляда не понравились. Уж больно они нетактично себя вели. Настоящие грубиянки. Ты бы видел, как они надменно рассматривали наш дом. Если его родственники такие хвастуны, то представь, каковы его родители?

–     Не суди так строго, ты же совсем не знаешь его родителей. А сестра, как она тебе показалось?- спросил Вахид, стараясь относиться ко всему более благоразумно, как Рена тотчас же довольно засмеялась:

–     Правда, я не знакома ни с Тярланом, ни с его родителями. Но, его сестра и вправду произвела на меня крайне приятное впечатление. Сразу видно, что очень искренняя девочка. Среди сватов только лишь она относилась к Айбениз любезно и дружелюбно. Вахид, боюсь, как бы ей не пришлось там с ними туго. Они же всегда будут к ней относиться, как к девице из низшего сословия. – побеспокоилась мать о дальнейшей судьбе дочери, после чего Вахид, немного подумав, заявил:

–     Даже не знаю, что и сказать. Я смогу принять какое – то решение только тогда, когда встречусь и побеседую с ними лицом к лицу. А в данный момент, слишком рано об этом говорить,  – ответил он, воздерживаясь от каких – либо поспешных выводов. Но Рена решила, всё же, побеседовать с дочерью, несмотря на трёхдневную обиду. Прежде чем зайти к ней, она постучала;

–     Зайди, мама, дверь открыта. – отозвалась Айбениз.

Рена прошла в комнату. Айбениз сидела за столом, занималась уроками. Но, услышав шорох шагов матери, повернулась к ней сидя. Мать подошла к ней, приласкала дочь за волосы, а она, забыв про былую обиду, обняла свою мать за талию. Рена взяла дочь за руку и сказала;

–     Айбениз, доченька. Я хотела бы поговорить с тобой о Тярлане.

–     Слушаю, – ответила Айбениз.

–     Доченька, пожалуйста, одумайся, ведь они нам не пара. – пыталась как-то подействовать на дочь Рена, но она, тараща глаза, спросила:

–     Откуда такие выводы?

–     Разве ты не видела, как они относились к тебе? – отозвалась Рена, удивившись невнимательности дочери: - По-твоему, это нормально? Я в своей жизни ни разу не встречалась с такими кривляками. Ханумство не мерится дорогими шубами и драгоценными камнями. Нет, ханумами достойны назваться лишь те, которые в своих отношениях с людьми придерживаются скромных и благородных отношений. А они, скорее всего, были похожи не на почтительных женщин, а на торгашей. Словно они приехали к нам не свататься, а торговаться. Не видишь, даже наш дом им показался слишком тесным. А может, чтобы угодить им, нам еще и квартиру поменять?– с негодованием выразилась Рена.

–     Мамочка, да не обращай ты внимание на эти глупости, – помахала рукой Айбениз.

–     Ты о чем? – изумленно заговорила Рена, не мирясь с безразличием дочери: - возможно ли не обращать внимания на такие вещи? Сегодня закроешь глаза на их поведение, завтра муха превратиться в слона. Доченька, да пойми же ты, ты для них самый невыгодный вариант. Ведь замужество бывает не на один день, а на всю жизнь, да и судьбоносные вопросы не решаются так впотьмах. Ведь они при первой же возможности будут напоминать тебе, кто ты такая и даже не воздержатся от унижений. Ты что, хочешь всю жизнь превратится в метку для осуждения и упреков? Доченька, лучше выкинь из головы ты этого Тярлана. – пыталась уговорить мать Айбениз, но она в ту же минуту возразила.

–     Мама, но я же его люблю.

–     Пойми, - лезла из кожи вон Рена, - такие люди в жизни ставят выше всего не моральные, а материальные ценности и качества. Для них важна не сущность человека, а его влияние и престиж. Но мы не имеем таких привилегий. Доченька, я не желаю, чтобы ты страдала из-за пренебрежительного отношения. Ты у меня единственный ребёнок и мне не терпится видеть тебя счастливой и улыбающейся. Доченька, прошу тебя, не лишай меня этого права. – сказала мать, обнимая дочь всё крепче, надеясь повлиять на решение своей дочери материнской лаской…. Рена сидела в гостиной за чашкой чая и беседовала с мужем. Айбениз никак не могла объяснить столь непримиримое отношение матери к Тярлану и толковала его как симпатию матери к Джаваду. Она даже не вникала в размышления матери о той семье, к которой принадлежал Тярлан. Да и новые впечатления, непонятное волнение не давали ей сосредоточиться над книгой. Наконец она встала, чтобы поднять трубку. Звонил Тярлан.

–   Добрый вечер, Тярлан. – сказала она, схватив трубку и закрывая за собой дверь спальни.

–   Здравствуй, милая. А ты можешь выйти на минутку? Есть разговор.–выступил Тярлан с неожиданным предложением, несмотря на столь поздний час.

–   Что за разговор? – удивилась Айбениз.

–   Ну, не будь такой нетерпеливой. Приходи, обещаю, не пожалеешь. – вполголоса и тихо заговорил парень, как она в тот же миг отозвалась.

–   Ну, ладно, постараюсь выйти.

Айбениз быстро накинула на себя шерстяной жакет и собиралась выйти, как послышался голос матери за спиной.

–     Доченька, куда же это ты, на ночь глядя? – с удивлением спросила Рена.

–     Мамочка, я мигом. Я только на минуту загляну в магазин. Что-то сладенького захотелось. – ответила Айбениз, не поворачиваясь к матери и цепляясь рукой за затвор двери…

Тярлан стоял под будкой около дома Айбениз и выкуривал сигарету. Как только Айбениз вышла из переулка, он выбросил сигарету и задавил её ногою. Джинсы, рубашка и шерстяной жакет синего цвета, которых она надела, опасаясь ночного влажного воздуха, её чёрные кудри, раскиданные по лбу и шее, игривая походка, глубокое выражение глаз, которое он разглядел, когда она близко подошла к нему, волосок которым ветер иногда дотрагивался до её алых губ, раскрывали все её прелести под слабым светом фонаря, направленного из будки на дерево, под которым стоял Тярлан. Сказочная красота сумрачной Бакинской ночи онемела перед красотой Айбениз. Тярлан всем сердцем желал прижать и задушить её в своих объятиях.  Но он старался не терять своего самообладания, заговорив о деле.

–     Любимая, через два дня мы с тобой станем женихом и невестой, – сказал Тярлан, затрагивая тему о предстоящей помолвке.

–     Как же так, ведь отец же не дал своего согласия?! К чему такая спешка?– в замешательстве вымолвила Айбениз.

–     Ради бога, хватит, мы же сейчас находимся в пороге двадцать первого века, а ты мелишь о каком – то согласии. Ну, и впрямь пережиток прошлого. Самое главное, то, что мы оба любим друг друга. А такие вещи не так уж и важны, то есть, отец сумеет так поставить все по своим местам, что никакого «но» не выйдет. – раздраженно заявил парень, но Айбениз опять-таки запротестовала.

–     Тярлан, но так же нельзя. Все должно быть, как подобает нашей традиции. Да и потом, как же мне уведомлять отца про то, что, через два дня к нам приедут сваты и обручать мне тебе без его согласия? Он же не благословить нас. Он обезумить от ярости.

Тярлан, почувствовав колебание Айбениз, схватил её за талию, прижимая к себе. Он повернул голову девушки в свою сторону и, прикасаясь к её щекам, к шее трепетным дыханием, спросил жалобным голосом, от которого у неё дрожь пробежала по всему телу.

–     Айбениз, скажи мне правду, ты меня любишь? - В его голосе было столько страсти, что Айбениз невольно закрыла глаза.

–     Ну, разумеется,.. люблю, - вполголоса ответила она.

–     Так зачем же ты колеблешься? Наши уже подготовились к обручению. Ты через два дня станешь моей невестой, а ты вместо того, чтобы ликовать, увиливаешь. – спросил Тярлан прежним тоном. Он сам не смог устоять перед красотой возлюбленной, перед интимной обстановкой ночной встречи и вцепился губами в её губы. Айбениз почувствовала приятное головокружение от прикосновения его губ. Но у неё в голове мелькнула мысль, что она стоит на улице, что на неё смотрят со стороны и потому, оттолкнув Тярлана в сторону, сказала.

–     Тярлан, возьми себя в руки. Не видишь, на нас смотрят.

–     Ну и пусть! Ты же всё равно рано или поздно будешь моей. Айбениз, после знакомства с тобой, я совсем потерял голову. Прошу тебя, ну не терзай меня зря. Ну, пожалей же ты меня, в конце - концов. – сказал Тярлан, снова обнимая и целуя её.

–     Тярлан! – воскликнула Айбениз, в голосе, которой чувствовался гнев и недовольство.

–     Прости, милая, я не хотел тебя обидеть. Просто я, как Меджнун, помешался от любви. Не могу устоять перед твоей ослепительной красотой. Но я больше не буду, – сказал Тярлан, боясь потерять расположение Айбениз из-за опрометчивого поступка. Он опустил голову на плечи. Казалось, что Тярлан испытывает чувство стыда перед ней, хотя он в жизни не был знаком с таким чувством.

–     Ну, хорошо, не хмурься, извинение принято. – сказала Айбениз, стараясь подбодрить будущего жениха. – Ладно, мне пора, а то дома будут беспокоиться,- сказала она, прощаясь с ним. Айбениз зашла в магазин, взяла молоко, вернулась домой, но не посмела поговорить с родителями о скорой помолвке, боясь разногласий. «Ничего, - подумала она,  - всё равно они не выгонят гостей, когда они принесут кольцо. Лучше мне об этом умолчать». Ночью Айбениз не могла уснуть от неведомого ей волнения, которое припоминало ей ту ласку, которую она испытывала от прикосновения руки Тярлана. Странное желание овладело ею, от которого она не в силах спастись и отказаться. Ей казалось, что самое важное, что она обязана совершить, это обратиться в бегство, побежать к нему и бросится в его объятия, заниматься с ним любовью длинными ночами и не противиться тому страсти, у которого единое имя «Тярлан». «Что это со мной?» – подумала она, пытаясь разобраться в своих чувствах. Но вдруг она вспомнила, что завтра предстоит защита курсовой работы, и заставила себя заснуть, обнимая пухлую подушку обеими руками…

В ту загадочную ночь Тярлан ежился в постели, пытаясь уснуть. Но он предался необычному наслаждению, приняв определённую дозу кокаина и думая о ней, направив свой рассеянный взгляд к потолку и выкуривая сигарету. Он всё время вспоминал тот сладкий поцелуй, который запечатлелся на его жадных губах.  Но он осуждал себя за то терпение и понимание, которого он демонстрировал при встрече с Айбениз. «А жаль, я поторопился, идя у ней на поводу. Так не годится. Надо заставить её повиноваться. А какая у неё нежная кожа. Какая кожа»,-  думал он про неё. Он постоянно жил далёкими воспоминаниями. А для того, чтобы они стали явью, осталось совсем мало. Тярлан считал себя счастливцем, цепляясь за эту единственную надежду. «Ай джан, ай джан, – думал он, – наконец-то я  добьюсь того, чего желал так долго. Терпи, Тярлан, терпи. Ожидание распалит желание. Да, я  ещё долгое время не забуду её вкуса и проживу сладкими воспоминаниями после того, как порву с нею всякие отношения. Она станет для меня живой книгой, которую до того, как расстаться, я буду перелистывать снова и снова, пока она не потеряет свою былую свежесть». Он успокаивался от той мысли, что их разделяет всего один шаг и для того, чтобы перешагнуть от одного берега к другому, где его ждало вечное блаженство, надо суметь превратиться в раба временной выдержки. На том берегу, куда он врывался изо всех сил, стояла крутая скала, нет, не скала, а глыба, где акварелью он напишет всего два имени, которые никто не посмеет стереть. Даже годы, которые со временем стирают самые тёплые воспоминания, не посмеют дотронуться до этих имён. А путник, который сумеет доплыть до этого берега после Тярлана через много лет, не успев написать на той вершине имя своей возлюбленной, увидеть лишь два имени, после чего откажется от своего помысла. «Айбениз» и «Тярлан» прочтёт он на той скале, куда он так стремился с того дня, когда узнал вкус любви. А над той скалой, куда смог приплыть этот путник, пролетит орёл, крепче сжимая когтями белую лебедь, так, словно Тярлан распустил крылья над своей ненаглядной и с которой он не намерен делиться  ни с кем….

В доме Фикрета все готовились к помолвке, кроме Дильшад, которая сидела на диване и ни минуту не отпускала трубку. Она снова болтала со своей соседкой.

–   Делья, что это за шум? День рождения справляете? – спросила Гамер, услышав переполох в доме.

–   Ах, Гама, если бы…Вот, обручаю Тярлана. – ответила Дильшад печальным голосом.

–   Да ты что?! А зачем меня не ввела в курс дела? Между нами же никогда не было секретов? А впрочем, скажи, кто эта счастливица, что достанется Тярлану? – успела спросить Гамер, как Дильшад заорала.

–   Голодранка, да кто же еще! Из-за этой проклятой все мои надежды рухнули в пух и в прах!

–   Не может быть! Как же ты могла этого допустить?! – удивилась Гамер.

–   Ради бога, перестань! Как могла допустить, как могла допустить? Ну, кто в этой хибаре нуждается в моем совете?! Никто! Здесь всякий волен делать все, что ему взбредет в голову!- раздраженно высказалась Дильшад.

–   А я-то думала, что Тярлан всегда слушается тебя. -  с намеком вымолвила Гамер, но, а после, убедившись в том, что соседка не собирается отвечать, с глубоким сожалением спросила: - Значит, он тоже сбился с верного пути?

–   Гамочка, ну клянусь Аллахом, а ведь я даже не могла предполагать, что Тярлан не оправдает мои ожидания. – призналась Дильшад, - Но, как видишь, и Фикрет и его дети, все ополчились против меня. Мои лютые-то враги скопились вокруг моего семейного очага, а я даже этого не заметила. Ох, Гамочка, ну скажи, что же мне делать? А-то я совсем потеряла голову. Если родственники узнают об этом, представляешь, какие упрёки мне придется от них выслушать. Я так рассчитывала на Тярлана, а он взял и осрамил меня перед всеми, – пожаловалась Дильшад своей лучшей подруге.

–   Послушай, ну, зачем же ты, как рыба, набрала в рот воду и не запротестовала? Может, была бы от этого хоть какая – та польза?

–   Я уже как месяц деру глотку, а им просто наплевать на мое мнение. – продолжила Дильшад. – Вот, даже вздумала угрожать Тярлану, но он так дебоширил, что я даже перечить ему побоялась. Ну, я же не могу допустить того, чтобы он натворил с собой что-то плохое. Ну, тебе же известно, какой он у меня не покладистый. От него можно всего ожидать. Ну, ничего, не буду я Дильшад, если не вымещу всю свою злобу на невестушке. Ох, Гамочка, даже язык не поворачивается называть её невесткой. Не ожидала я этого от Тярлана, не ожидала.

–   Делечка, прошу тебя, не не терзай себя. А может, еще не все потеряно? А вдруг Тярлан одумается и расстанется с ней? Сейчас таких случаев в избытке, не успевают обручиться, как тут же расстаются. – сказала Гамер, стараясь утешить подругу.

–   Нет, Гамочка, нет, она же не такая дура, чтобы взять и просто так отпустить Тярлана. Вцепилась она в него мертвой хваткой. И он, глупец, упёрся как бык. Ради нее даже готов лишить себя жизни. Не понимаю, чем она его так приворожила? – засомневалась Дильшад.

–   Деля, ну не стоит себя так изнурять, а может, все еще наладиться? Ты лучше не наезжай на него. Дай ему немного свободы. Ты же не можешь потерять его ради какой - то плебейки. Поверь, после того, как он погуляет, тотчас же устанет и расстанется с нею, вот увидишь. А до тех пор попытайся не портить отношения со своим сыном. Главное, веди себя так, будто ты согласна с его решением. – посоветовала Гамер.

–   По-твоему, от этого выйдет какой-то толк? Вполне вероятно, что еще не все потеряно. Ну что же, попробую и это. – согласилась Дильшад.

И вдруг, откуда - то появилась Ганира с недовольным видом.

–   Мама, а может, встанешь и поможешь нам? Через час мы должны быть готовы, но я еще ничего не успела сделать. У Саиды и Самиры и так уйма работы. Да вставай же ты.  – сказала она, отчитывая свою мать звонким голосом.

–   Да пропади ты пропадом, что ты от меня хочешь, а? Я же чуть не оглохла!– ответила Дильшад, вскакивая с места и больно ущипнув дочь.

–   Оф, оф! Ну что я тебе сказала, что срываешь всю злобу на мне? – пожаловалась Ганира.

–   Послушай, ну сколько раз надо повторять, не мешай мне, когда я разговариваю по телефону! А что касается этого торжества, то посватала её ты, вот иди, и занимайся приготовлением. А я ради этой оборванке даже пальцем не пошевелю! Пусть еще будут мне признательны за то, что я хоть и принужденно, но, все же, переступаю порог того дома! – закричала Дильшад, бросая трубку.

–   Ну ладно, не кипятись. Проше тебя, нет, умоляю, хотя бы не надо предвзято относиться к невестке. Даже если тебе это неприятно, будь ради Тярлана немножко любезной. – посоветовала Ганира.

–   Подумаешь, велика важность! А я не собираюсь из-за каких – то голодранцев менять свою манеру! А может, мне перед ними еще и загибаться? Если уж им придется поперхнуться от моего обращения, то пусть выпьют воду, чтобы им было легче переварить мою суровость! К твоему сведению, я тоже от них не без ума, но я вынуждена их переносить. Так что, это не я, а они пусть постараются мне угодить. – взбесилась Дильшад. В этот момент, раздавшийся звонок двери положила конец ворчанию Дильшад ханум. Она, в пороге увидев своих золовок, сразу же побежала их встречать. - Ах, вы мои милые, как хорошо, что пришли, а то я так промаялась в одиночестве. – сказала она, обнимая сестер мужа. Радужно принимая их, Дильшад повернулась к дочери и холодно спросила: - А отец звонил, или как?

–     Да, звонил два раза. – ответила Ганира. – Дал поручение, чтобы ты была готова к его приезду.

–     Ничего, подождут. Нам дозволено задерживаться. – самодовольно вымолвила Дильшад. А затем, обращаясь к своим золовкам, пробормотала. - Ну, хорошо, лучше я переоденусь. А то и с ним придется препираться.

Через тридцать минут подъехал Фикрет. Он зашёл в дом и, приветствуя своих сёстёр, спросил в хорошем настроении:

–     Как, вы еще не готовы? - А затем, не заметив Дильшад, позвал Ганиру. - Доченька, иди, позови мать. Пусть немного поторопится, мы же, в конце – концов, не везем её на конкурс красоты. – произнёс он, выражая своё недовольство. Ганира не успела подняться к матери, как спустилась Дильшад в самых дорогих украшениях и в шубе, которую она приобрела недавно.

–     А, Фикрет, ты уже пришел? Ну что, едем? – с фальшивой улыбкой обратилась она к мужу. Фикрет позвав Саиду, дал ей очередную распоряжения.

–     Саида, сообщи Ширзаду, чтобы подготовил машины.

А в это время Ширзад ухаживал за Самирой.

–     Самуш, бутончик ты мой, если Всевышний одарить нас такой возможностью, поедем-ка мы с тобой в Шеки. Птенчик ты мой, ты только не думай обо мне плохо. Просто поедем, погуляем, я тебе заодно и Шеки покажу, и нашими сладостями угощу. Клянусь своей жизнью, вот увидишь, как мы развлечемся. Эх, ты даже представить себе не можешь, какой у нас в Шеки красивый пейзаж. Просто как рай на земле. – говорил он, рисуясь перед нею. В этот миг их разговор и вмешалась Саида с новым распоряжением хозяина.

–     Эй, Ширик, если сию же минуту машины не будут готовы, то ты этот рай увидишь только на том свете.

–     Ладно, не ворчи, иду. Ну, пока, козочка моя. – сказал он, хмуро простившись с Самирой.

Дильшад, выйдя во двор, подошла к тому автомобилю, который водил Ширзад. Но прежде чем присесть, она с высокомерием заговорила, обращаясь к золовкам.

–     Я присяду с Ганирой в противоположной стороне. А вам лучше присесть напротив. А то помнете мою шубу в стоимость семь тысяч.

Наконец-то семья Тярлана доехала до дома Айбениз с шумом заезжая во двор. Караван автомобилей остановился возле второго блока. Соседи вышли на балкон, чтобы разглядеть богатства жениха. Рена занималась в кухне домашними делами, когда услышала звонкий сигнал автомобилей, раздающийся в унисон и предвещающих либо о свадьбе, либо о помолвке. Она тоже, как и другие, не смогла сдержать своё любопытство и вышла на балкон, как вдруг узнала среди гостей сватов Тярлана. 

–   Вахид, вставай. Тярлан принес подарки, – кричала она, взволнованно будя мужа.

–   Да ты что, какие еще подарки? – отозвался Вахид, еле – еле открыв глаза. - Я же не давал согласие на их обручение? Рена, здесь какая-та ошибка. – не поверил своим ушам Вахид.

–   Ну, если не веришь мне, то выйди на балкон и посмотри на улицу. Я сразу же узнала его тетушёк. Да разве можно их забыть? Это точно они, а с ними еще одна женщина и трое мужчин.

Как будто Вахид облили кипятком. Он вскочил с дивана, бросился на балкон, а когда вернулся весь посиневший от злости, подошёл к дочери, которая не могла от стыда поднять глаз.

–     Айбениз! Скажи мне правду, тебе была известно об этом? Неужели, ты все знала заранее? – хриплым голосом спросил Вахид.

–     Знала. – послышался тихий ответ Айбениз, как отец, стиснув зубы, спросил:

–     Да что ты наделала?! – и так подошел к ней близко, словно собирался ударить дочь.

–     Вахид, прошу тебя, не шуми. – в тот же миг Рена бросилась к мужу и, отведя его в сторону, попросила: - Вдруг они услышат твой голос. Ведь стыдно же. Ради Всевышнего, потерпи до их ухода, а уж потом разберемся. – старалась разубедить главу семьи жена, но Вахид каждый раз, отступая на один шаг, не сводил глаз с дочери, словно пытаясь испепелить её своим взором. Рена спровадила мужа в гостиную, а сама пошла к двери. - У меня даже слов нет. Опозорила же ты нас, – бормотала она, качая головой. Через минуту раздался звонок двери. Вахид даже не встал с места. Как только Рена вздернула затвор, в дом ворвались гости с разными подарками. После гостей зашла Ганира, которая бросилась на шею Рены.

–     Добрый день, тётя Рена. Поздравляю.

–     Спасибо, доченька, проходи, – сказала она, собираясь закрыть входную дверь, как вдруг Ганира заявила;

–     Тётя Рена, вам лучше не спешить. Папа с мамой тоже пришли, сейчас они поднимутся.

Она не сумела даже вникнуть в смысл слов, произнесенных со стороны Ганиры, как тут как тут в прихожей появилась статная, высокомерная женщина на высоких каблуках и в дорогой шубе. Вся её шея блистала драгоценностями. В эту секунду на пороге дома столкнулись не Рена с Дильшад, а представители двух сословий общества. Интеллигенция, которая противостояла всяческим нападкам и лишениям, и «настоящая аристократка», с лица которой не стиралось чванливость и лицемерие. На одной стороне стояла женщина с богатым внутренним миром, с высокой моралью, а с другой стороны стояла та, которая противостояла той простоте всеми отрицательными качествами, которые может выносить в себе человеческая натура. Дильшад уставилась прямо в глаза своей новой родственницы, но сразу же прошла в гостиную, опуская голову. Наверное, гордость Рены заставила её отступиться. После Дильшад зашли Фикрет, Рафик и Салех. Все уселись на своих местах. Фикрет нарушил тишину своим твердым голосом.

–   Я- Фикрет, отец парня.. Это мой кузен Рафик, а это Салех, мой будущий сват.

Вахид взглянул на других мужчин. Рафик ничем не удивил его, а Салех, сват Фикрета, показался ему простым и трудолюбивым человеком. «Как это допустимо, что такой простодушный человек, как Салех сумел породниться с Фикретом? Наверняка, Фикрет все же не такой зануда, как кажется» - подумал про себя Вахид.

–   Очень приятно, а я Вахид, – сказал он, приветствуя гостей.

–   Вахид муаллим^[1], поверьте, - начал Фикрет, - я так рад, что удостоился чести познакомиться с вами. Сперва, хотелось бы  извиниться перед вами за внезапный приход. Но вы уж простите нас, просто я сторонник конкретности, вот и подумал, что незачем растянуть это благое дело. Мне кажется, и вы согласитесь со мной, ведь молодые уже сделали свой выбор. А наш отцовский долг благословить их и как можно скорее соединить эти два бьющихся друг для друга сердца. Вахид муаллим, я весьма уважительно отношусь к учителям. Ведь они, в прямом смысле слова, самоотверженные люди, да и не подобает отрицать их труд в деле просвещения нашего будущего поколения. Долгой вам жизни. Поверьте, когда мой сын известил нас о том, что хочет связать свою судьбу с девушкой из интеллигентной семьи, поверьте, я как ребёнок порадовался этому. Ведь в такое сумбурное время даже и не встретишь такую благовоспитанную девочку, каковой и является ваша дочь. И сын у меня тоже хороший парень. И вот в силу этого я и подумал: не будет ли лучше, если мы как можно скорее обручим молодых?

–   Фикрет бек, ну что мне вам ответить? – в замешательстве признался глава семьи, - У нашего же народа есть свои традиции. Без согласия родителей мы не принимаем подарки и не справляем помолвку. По – мне, не стоит так торопиться, – все же выразил своего недовольство Вахид, как Фикрет сразу же не согласился с ним.

–   Я вас понимаю, Вахид муаллим, может вы и правы. Но думаю, лучше в таких делах не придерживаться формальностей. Мы же стоим на пороге ХХI века и наши исконные традиции уже давным - давно потеряли свою актуальность. Вдобавок ко всему, у нас есть и такая поговорка; «В этой жизни выигрывает только тот, кто жениться рано и который встает с утра пораньше»^[1]. Муаллим, давайте попытаемся прийти к согласию. Не надо мучить ни себя, ни молодых. Ну что, вы согласны? - вымолвил Фикрет, стараясь получить его согласие.

–   Фикрет бек, как бы вы ни пытались так поспешно решить этот вопрос, но я все равно придерживаюсь своих жизненных принципов. У нас есть и такая поговорка; «Спешка ничему доброму не приводит[2]». – в свою очередь чуть грубо отозвался на предложения гостья глава семьи, а затем, добавил: - Прежде чем согласиться с вашим предложением, я должен хотя бы иметь о парне немного информации.

–   А я не против, – спокойно ответил Фикрет, соглашаясь с Вахидом: - Как говорится, вы хозяин положения и вы вправе интересоваться своим будущем зятем. Тярлан у нас окончил АЗИ. Он - инженер. Правда, он до сих пор еще нигде не работал. Ну, это тоже, как говориться, вопрос времени. Он же совсем молод, вот мы и решили, что не стоит его так преждевременно обременять делами. По воле Аллаха, до свадьбы и этот вопрос уладим.

–   Если честно, то человека еще в молодости требуется приучить к делам. Очень напрасно, что вы до сих пор так равнодушно отнеслись к этому вопросу. И в довершении, мне хочется отметить, что мужчина хорошо или плохо, но должен уметь содержать свою семью самостоятельно, то есть, без посторонней помощи, – заговорил Вахид, выражая свою точку – зрения.

–   Вахид муаллим, будьте уверены, найти подходящую и прибыльную работу для нас не составить большого труда, ну, вот с женитьбой и вправду очень туго, ведь выбор не так уж и велик. Но как я вижу, мой сын уладил этот вопрос достойным образом. Убежден, что и Айбениз сможет быть достойной невесткой моему очагу.

Вахид задумался. Он не знал, как выбраться из сложившейся ситуации. Всё зависело от согласия отца, который взглянул на дочь, стараясь поймать в её глазах ответ. Айбениз стояла за дверью, чтобы не бросаться в глаза и глядела на него с молящим взглядом. Вахид в ту минуту вспомнил, что всю жизнь он требовал от жены, чтобы та относилась уважительно к решению своей дочери. И потому, он, скрестив пальцы, заявил;

–     Ну, хорошо, да ниспошлет им бог счастье. – сказал Вахид, давая своё согласие.

–     Ну, вот и прекрасно. А сейчас, попросим хозяйку дома угостить нас сладким чаем. – сказал Фикрет, прыгая от радости.

–     Не хозяйку, а невестку! – заговорила Дильшад, указывая на Айбениз. Она прошла в кухню, налила ароматного чаю и преподнесла его к столу в гостиной, где усаживались гости. Но её сердце выскакивало от волнения из груди. Она медленно раздавала стаканы, боясь ошпариться или же нечаянно уронить горячего чаю на пол. Девушка понравилась Фикрету с первого же взгляда. Он обратился к ней с добротой.

–     Доченька, не смущайся. Ведь здесь же нет чужих людей. И будь осторожнее. А то ошпаришься, – затем он схватил из рук Айбениз чашку чая, чем выразил свою заботу. Такой поступок Фикрета понравился Вахиду, хотя Дильшад осуждала его молча. После того, как Айбениз собиралась выйти, Фикрет не захотел отпускать невестку и ласково вымолвил; - Доченька, никуда не уходи, проходи и садись-ка рядышком, – сказал он, усаживая её рядом. Айбениз не осмеливалась поднять глаза и посмотреть на окружающих её людей. Но вдруг она почувствовала  на себе чей - то взор и взглянула в ту сторону. Дильшад пристально смотрела на неё, пытаясь подчеркнуть свою важность. Её взгляд словно говорил о следующем; «Не забудь, что ты плебейка. Я  не верю, что ты бескорыстно влюблена в моего Тярлана. И, тебе лучше не хвастаться своей красотой. Тярлан расстанется с тобой, обязательно расстанется, как только поймет, что ты не сего мира». Она не притронулась к чаю. Она даже отстранилась от стола. Фикрет тоже заметив дурной взгляд жены, разгневавшись, подумал; «Ну ничего, я разберусь с тобой, как только вернёмся домой». Потом, поворачиваясь к своей невестке, заявил; - Ну, дочка, а теперь принимай, пожалуйста, свои украшения. Ганира, передай, пожалуйста, невестке драгоценности.

Ганира надела на Айбениз всё золото, которое принесли сваты. Дильшад, наблюдая за этой церемонией, пыхтела от злости; «Да будь ты проклята! Молю Аллаха, чтобы ты не успела их поносить живой и невредимой!». Конечно, слова Дильшад издавались лишь в её собственных ушах и не более. Но её отрицательная аура мешала присутствующим чувствовать себя комфортно. Только та нейтральная обстановка, которую создавало участие Фикрета, Ганиры, Рафика и Салеха, поддерживала баланс приятной атмосферы этого дома. После того, как завершилось церемония помолвки, все гости направились к выходу. Все простились на ходу, словно спешили расстаться с хозяевами дома. Лишь Фикрет, прощаясь со всеми, отдельно обратился к своей невестке.

–     Ну, доченька, побереги себя, – сказал он. - Даст бог, встретимся….

И как только в доме воцарилась тишина, Вахид с яростью набросился на свою дочь. Рена сразу же защитила её свои телом. Но он нечаянно оттолкнул жену в сторону. 

–     Папа, оставь маму в покое. Это не ее вина. - сказала Айбениз, обороняя мать.

–     Если бы ты хоть чуточку думала обо мне и о своей матери, ты бы не опозорила нас перед посторонними людьми! – заорал взбесившийся Вахид, - Сегодня я, растаптывая все наши традиции, был вынужден дать согласие на этот союз. Ты из-за какого-то холопа унизила и себя и меня! Лишила меня достоинства! Ты хотя бы понимаешь, что такое обручиться без предварительного согласия родителей?! Словно я хочу избавиться от тебя и поэтому - то навязал тебя первому встречному. Ты осрамила меня перед всеми! – сказал Вахид, сильно толкнув её. Его слова били в точку. Рена согласилась с ним, выражая своё недовольство.

–     Вот увидишь, не пройдет и день, как превратишься в басню в устах соседей.  – сказала она, тряся головой.

–     Мама права, скажи, как мне после этого глядеть людям в глаза?! Вот увидишь, все до единого будут твердить, что мы из-за какой-то аферы поспешили тебя обручить. – согласился немного успокоившийся Вахид.

–     Папа, я же живу в этой жизни не ради соседей, а ради себя. И они для меня не указ. Я не обязана ни с кем считаться.  – возразила Айбениз. Но ее слова окончательно вывели отца из себя. Он захотел ударить её, но Рена и на этот раз помешала своему мужу.

–     Вахид, прошу тебя, успокойся. – сказала она, обнимая его.

–     Ты права, не стоит она того, чтобы ради неё портить нервы. – сказал Вахид, присев на диван. Айбениз в слезах побежала в свою комнату. С того дня в этом доме начали царить скандалы и разлады. глубокая пропасть, которую никто не желал преодолеть появилась между отцом и дочерью, понимавших друг-друга с полуслова. Каждый день Айбениз слушала причитания отца, сталкиваясь с его презрительным взглядом. Она сознавала, что ударила отца ниже пояса, который в жизни не простит её за оскорбление его отцовского самолюбия. Айбениз шла по краю пропасти, которая разделяла её от Вахида. А то единственное существо, которое стало главной причиной всего этого, который заставлял ее ходить по краю лезвия, жил беззаботной жизнью, не взирая на проблемы Айбениз, зачинщиком которых являлся он сам….

После помолвки, гости вернулись домой. Самира подала им чаю. Фикрет стоял во дворе, выкуривал сигарету и беседовал с Рафиком и с Салехом. Дильшад сидела на диване и наблюдала за мужем из окна, ожидая его прихода. Но он разговаривал без умолку. Сёстры Фикрета больше всех не собирались мириться с выбором своего племянника. Наконец - то Насиба не удержавшись, заговорила:

–   Эх, Дильшад, Дильшад, - сказала она. - Не ожидала я от Тярлана такого, совсем не ожидала.

–   Да, обрадовал он меня, как следует, обрадовал.– недовольно ответила Дильшад. - А после встречи с этой оборванкой, я прямо пылаю, как свеча. Ведет себя так невинна, словно во всем Баку кроме неё, нет непорочной девушки. А знаете, на что она рассчитывает в действительности? Полагает, что еще сможет сорвать большой куш от Тярлана. А он, как идиот, попал в её сети. Ну и безвольный же у меня сын. А мать, её мать. Когда я её увидела на пороге, словно меня так и облили с головы до пять горячей водой. Я, несчастная Дильшад ханум,  вынуждена после этого сидеть за одним столом с этими убогими людишками и пить с ними чай?! Ну и жизнь же у меня, ничего не скажешь. Они же не могут себе позволить даже купить хотя бы один раз в год дорогую одежду, они что, будут стоять со мной на одной ступеньке?! Ах, Тярлан, ах, осрамил же ты меня перед благородными людьми…..

–   Зачем же мы стоим на ногах? – в это время спросил Фикрет своих собеседников. – лучше пройдемте в дом, немножко перекусим, а потом поиграем в бильярд.

–   Спасибо за предложение, но мне уже пора. – ответил Салех, отказываясь от предложения. Рафик тоже последовал за ним.

–   Фикрет, не обижайся, но я тоже пойду. Видишь ли, обещал детям, что отвезу их в ресторан. – сказал он, направляясь к машине.

–   Не смею вас задерживать. Но хотя бы иногда приходите, вы же знаете, у меня даже нет времени ходить в гости. Лучше зайдите вы, посидим, поболтаем, хоть мысли в голове рассеются. – сказал Фикрет, прощаясь и заходя в дом. Он сразу же позвал Саиду. - Саида, принеси мне чаю. Я в кабинете.

Но не успел он зайти в кабинет, как ураганом понесло Дильшад.

–   Ох, сдается мне, что опять придется мне выслушать твои бесконечные жалобы. – вымолвил Фикрет, увидев кислую мину своей жены.

–   Поболтать со знакомыми у тебя хватает времени, а меня выслушать нет охоты?! Ничего, потерпишь! Ну что, наконец-то добился того, чего хотел? – грозно запыхтела Дильшад, обеими руками вцепившись за стол. 

–   Дильшад, прошу тебя, - умолял Фикрет, - отвяжись и закрой за собой дверь! Не изводи меня!

–   Чтооо? Ты что, гонишь меня из моего же дома?! – смутилась она.

–   Да кто я такой, чтобы гнать тебя из дома. Но у меня обязанности – мне непременно нужно заниматься делами. Если, конечно, позволишь.- с ударением на «позволишь» произнес хозяин дома, как Дильшад сразу же заорала:

–   Не позволю! Все в этом доме заботятся только о себе, только о том, чтобы им было хорошо. А я здесь пустое место.

–   Дильшад, заклинаю тебя жизнью твоих родных, оставь меня в покое. – чуть не заплакал Фикрет.

–   Нет, Фикрет бек, нет! – еще громко закричала Дильшад, - Даже и не подумаю! Ведь из-за тебя рухнули все мои надежды и поэтому знай: с этой же минуты я всем вам объявляю войну! Ни у тебя, ни у твоих детей не будет ни дня покоя, даже и не надейтесь! – пригрозила Дильшад.

–   Милая, дорогая ты моя, ну что тебе от меня надо? Я же не заставлял Тярлана обручиться с этой девушкой, он сам её выбрал. Если уж так больно хочется найти козла отпущения для пререканий, то иди и повздорь с зачинщиком этим сцены, своим сыночком и дело с концом! – нетерпеливо заговорил Фикрет, пытаясь отделаться от жены, но Дильшад даже не обратив на него внимания, обратилась к нему со странным вопросом.

–   Нет, ты уж лучше скажи, какая же муха сегодня тебя укусила?

–   Какая еще муха? – изумился Фикрет, после чего хозяйка дома язвительно заявила:

–   Да та, которая заставила тебя лебезить перед этой простушкой. «Доченька, осторожно, ошпаришься. Доченька, садись-ка рядышком». Будь осторожнее, вдруг и воистину выпадет с её тупой головки одна волосинка, а ты этого не заметишь. В последнее время, больно уж стал щедрым, не моргнув глазом, подарил ей все мои драгоценности, которые были куплены не за гроши, а за бешенные деньги.- напомнила она ему о драгоценностях, как Фикрет потеряв самообладание, заорал:

–   Дильшад, да ты что, в своем уме?! Это же наш долг дарить невестке драгоценности!

–   Она не моя невестка! – в ответ на слова мужа сравнительно громко закричала Дильшад: - Ну, ничего, настанет пора, когда сам станешь очевидцем того, как твой ненаглядный сын истратит все наши денежки на эту девку. А когда очнешься, убедишься, что остался без гроша в кармане. В этот свет пришел голым, голым же отойдешь в мир иной.

–   Молчи, женщина! – на этот раз хриплым голосом заорал Фикрет. - Опомнись, завтра эта «девка» станет женой твоего Тярлана. Ты что, собираешься всю оставшуюся жизнь держать ее под каблуком?

–   А почему бы и нет?! – самодовольно высказалась Дильшад: - Она что, выше меня по положению?! Ну, кто, кто она такая?! Нищенка, голодранка, оборванка! – орала она во весь голос и Фикрет, больше не сумев сдержаться, выговорился.

–   Дааа, а знаешь, за эти долгие годы я задавался одним и тем же вопросом. На кого же так похож Тярлан? А вот сегодня мне удалось найти ответ. На тебя, на кого же еще? Он, так же, как и ты, не может разговаривать без надругательств. Ты-жена судьи, а ведешь себе прямо-таки как женщина лёгкого поведения.

–   А может, ты еще запретишь мне разговаривать? Она услышит в свой адрес то, чего стоит! Ни больше и не меньше!– высокомерно отозвалась хозяйка и Фикрету ничего не оставалось, как отчитать жену, возлагая надежду на то, что она хотя бы постыдиться своих слов и образумиться.

–   Очевидно, что из-за этих чертовых денег ты стала еще заносчивее. Но не забывай и того, что и мы когда-то были такими же нищими. В отличие от тебя, я все время помню об этом. А ты даже выпить чай в их доме не сочла для себя подобающим. – говорил в его адрес Фикрет, но его супруга не отступив, жестко заявила.

–   Я не пью чай с неприятными для меня людьми! Только богу известно, что они туда насыпали.

–   Ты что, бредишь, что они могли туда насыпать? – удивился Фикрет.

–   Такие люди пойдут на любые уловки, чтобы прицепить богатенького парня. – многозначительно вымолвила Дильшад о своих подозрениях, как Фикрет, усмехнувшись, сказал:

–   Даа, в последнее время, ты и впрямь начала терять остатки ума. – произнес он, сомневаясь даже в разумности жены. – а они, по сравнению с тобой, не такие  неучи, чтобы заниматься такими бессмысленными вещами. Сразу видно- они благородные, да и просвещенные люди. И невестка тоже культурная девочка.

–   Это я-то неуч?! Это я-то непросвещенная?! Ну, уж спасибо! – снова заорала Дильшад, грозно присев на диване: - Да вы посмотрите, с кем он меня сравнивает. Они же даже не достойны стать плечом к плечу с такой ханумом, как я! – рисовалась супруга Фикрета, после чего хозяин дома безмятежно вымолвил.

–   Но они никого не обзывают. Потому что заведомо мера во взаимоотношениях.

–   Да плевала я на их обращение! – вскочив с места, чуть обиженно и запальчиво отозвалась Дильшад, - Ну и глумились же они над твоим сыном. Да послушайте вы эту учителешку: «Мужчина, хорошо или плохо, но должен уметь содержать свою семью самостоятельно, без помощи своих родителей». Еще этого не достает, чтобы мой ненаглядный сын был на поводу этих оборванцев. Да пропади они все пропадом! Пока я еще жива, я не позволю того, чтобы Тярлан согнулся перед ними в три дуги. Ни я, ни мой сын не обязаны кормить этих бедняков! – вымолвила Дильшад, вспомнив слова Вахида.

–   А разве он не прав в своих высказываниях? – в свою очередь спросил Фикрет, в надежде услышать хотя бы один раз справедливое высказывания жены, но, увидев, как она молчит, сам же ответил: - Как бы это тебя не разгневала, но он верно сказал. Ты и твой сын привыкли сидеть на моей шее и жить за мой счёт. Вам лишь бы доить меня как корову. Если бы Тярлан хоть чуточку думал о своих родителях, о своем будущем, да и был бы хорошим чадом, то занялся бы делом. Его сверстники уже давным-давно стали хозяевами своей жизни, а он то и делает, что просит у меня милостыню. Сколько можно есть из одного и того же кошелька? А может, и ему, немного заработав, вносить свою долю на семейный бюджет? Эх, Дильшад, Дильшад, не умеешь ты видеть недостатки своего сыночка, а чужих детей осуждаешь. Он просто обязан содержать свою семьи. Ведь жениться-то он, а не я. И до каких пор, вы собираетесь висеть у меня на шее? - защитил Фикрет своего свата за его своевременное замечание.