–   А разве ты не глава семьи? – так спросила Дильшад, словно решения всех проблем зависели только от одного Фикрета: - Вот и входить в твою прямую обязанность обеспечить нас подобающим образом!

–   Нет, с тобой бесполезно разговаривать. – уныло сказал Фикрет, ощутив усталость от всех этих бессмысленных бесед. - Вот с таким-то характером ты и угробила своего сына. Каждый раз, когда я хотел приучить его к труду, когда я рвался заниматься его воспитанием, то ты тотчас принимала его под свое крыло. И вот чего ты добилась. О, Аллах, ты лучше отнимаю мою жизнь, может, тогда мне и доведется найти долгожданный покой, и мне повезет хотя бы в том, что я избавлюсь от ваших нудных требований.

–   Не строй из себя жертву. – кривя рот, высказалась Дильшад: - Ты бы всё равно не смог дать ему больше воспитания, чем я. Да и он у меня довольно воспитанный. Лучше не придирайся по пустякам. Он, как все молодые, имеет права развлекаться. А ты вместо того, чтобы обязывать его работать, лучше уговори его расстаться с этой девкой. Тогда уж и у меня появиться повод хвастаться перед людьми, что у моего сына образцовый отец, а у меня толковый муж. Именно так ты и станешь пригодным, – несправедливо заговорила Дильшад.

–   Ладно, Дильшад ханум, я негодный муж, да и скверный отец. – качая головой в знак согласия, вымолвил Фикрет: - Но не забывай и эту пословицу; «Сын, проживающий за счёт отца, в конечном счете, останется голодным. А кто не умеет заработать, у того и в котле ничего не вариться»^[1]. Посмотрим, до каких пор это будет продолжаться и сможет ли твой сыночек давать тебе пропитание после моей смерти. Но сейчас Дильшад ханум, я умоляю вас, не докучайте мне.  И пусть будут прокляты те деньги, которые я трачу для вас. Я готов дать вам все до копейки, даже готов продать свои штаны, чтобы обеспечить вас, но хотя бы час оставьте меня самим собой. Да пойми же ты, у меня дел по горлу, я должен подготовиться к завтрашнему заседанию! – ответил Фикрет, постараюсь выбраться из капкана жены.

–   Ничего не случиться, подождет твое заседание! Вместо того чтобы заниматься такими незначительными делами, ты лучше выслушай меня до конца! – возразила Дильшад, взболтнув лишнего, как Фикрет окончательно выйдя из себя, закричал:

–   Ну, все, ты перешла все границы! Ты хоть понимаешь, что ты живешь и существуешь за счёт этих незначительных дел?! А сейчас ты настолько обнаглела, что не можешь вытерпеть его? Знаешь что, лучше выйди вон, пока я совсем не потерял свое терпение! – заорал он, выгоняя жену из кабинета. Дильшад почувствовала, что ей пора выйти, а то муж снимет с неё шкуру.

–   Пусть сам бог ниспошлет вам свою кару. Ох, ох, какая же я несчастная,– заплакала она, выйдя вон и сильно захлопнув дверью….

После помолвки, во время первой же встречи Тярлан попытался поцеловать Айбениз, но та противилась этому. Он, не поняв причину её упрямства, спросил;

–     Ну что? Мы же с тобой обручены. Больше нас не за чего осуждать. 

А затем, достав из кармана сотовый, помпезно вымолвил;

–     Ну что, нравится?

–     А что это? – с любопытством спросила Айбениз.

–     Сотовый. С ним мне будет легче с тобой связаться.

–     Тярлан, право, не стоило так утруждаться. – поблагодарила его Айбениз. - Я же вчера получила от твоих родителей много гостинец.

–     Это были их подарки, а это моё. – сказал Тярлан, ущипнув ее за щёку.

–     Благодарю. – сказала Айбениз, кладя подарок в сумку.

–     Не спеши. Мы еще должны зайти с тобой в одно место. – неожиданно произнёс Тярлан.

–     Не могу, я и без того опоздала в школу. Лучше в другой раз. – возразила Айбениз.

____________________________________

[1] Азербайджанская народная пословица. Перевод принадлежит соавтору книги Фидан Визир Кеани.

–     Не тревожься, я и так не собираюсь долго тебя задерживать. Ну что, поедем? – с намёком спросил Тярлан, и после того, как девушка кивнула головой в знак согласия, то он нажал на газ. Автомобиль притормозил около магазина, расположенного на БакСовете. Парень зашёл в магазин и накупил столько шмоток, сумок, женских брюк и всего такого, что продавцы не успевали упаковывать все те вещи, которые он приобретал за нечестные деньги папаши.

–     Тярлан, послушай, но не могу же я все это отнести домой. Ты же ставишь меня в неловкое положение. – сказала Айбениз, взирая на гору подарков, лежащих на столе и с которыми возились продавцы.

–     Не понял, разве мы чужие друг – другу? Ты моя невеста и мне хочется, чтобы ты всегда выглядела обворожительно. Никто не вправе запрещать мне это. А сейчас мы их всех до единого отвезем в твой дом, а потом, я провожу тебя до института. – продиктовал свои условия жених и когда они подъехали к зданию, где жила Айбениз, Тярлан помог своей невесте с подарками, внося их в квартиру. Возле дома на скамье уже сидели две сплетницы, Солмаз и Сарвиназ, которые заметив автомобиль иностранной марки и ту особу, которая вышла из него в богатых шмотках, заговорили;

–   Солмаз, послушай, а эта девушка случайно не Айбениз? – спросила Сарвиназ, широко раскрыв веки.

–   Да, она это, она. – ответила Солмаз, прищуривая глаза.

–   Послушай, а кто этот парень, который стоит рядышком с ней? – спросила соседка, указывая взглядом на элегантного молодого человека.

–   Новоиспеченный жених. Ооо, сколько же вещей он ей накупил. Похоже, эта плутовка обчистила все его карманы. Ну и везет же некоторым. – пробормотала Сарвиназ.

–   А как она его закрутила, а? – качаясь на месте и плеская на колени руками, произнесла Солмаз: - Я-то думала, что во всем нашем подъезде не найдется такой вялая тихони, а она оказывается, еще та штучка. Одному богу известно, какие уловки она использовала, чтобы прицепить такого богатенького парня.

–   А то на кой черта она ему нужна? – согласилась Сарвиназ с подругой.- Разве не нашлась девушка из его круга, чтобы он женился на свою ровню?

–     Ну и семейка. Какая же она хитрюга, одним выстрелом уложила сразу два зайца, и парня себе нахапала, и родителей своих вытащила из нищенского болота. – морща лицо, сказала Сарвиназ, после чего, вспомнив про то, что она собиралась забежать в ближайший магазин за продуктами, поспешно встала и обратилась к соседки: - Солмаз, мне позарез нужно заглянуть на базар. Вернусь через полчаса. А ты лучше не поднимайся наверх. Присматривай за ними, а вдруг она пригласит его к себе домой.

–     Да не беспокойся же ты. От моих глаз ничего не скроется. – в ответ на предостережения соседки, усмехнулась Солмаз. Айбениз разместила всё куплённое в своей комнате и собиралась выйти, как вдруг столкнулась с безумными глазами Тярлана, который ждал её на пороге.

–     Тярлан, я и без того опоздала в школу. Лучше уж пойдем. – взволнованна сказала она, подходя к двери. Но Тярлан, проигнорировав слова Айбениз, резким движением притянул её к себе, удерживая её обеими руками. Он впился в её губы и поцеловал их до тех пор, пока дыхание Айбениз не остановилась от нехватки воздуха. Она суетилась, пытаясь вырваться из рук безумного Тярлана. Но он не упустил случая и начал облизывать шею, грудь своей невесты. -Тярлан, отпусти, Тярлан! Я умоляю тебя, не трогай меня. – закричала Айбениз испуганным голосом. Но Тярлан шептал ей на ухо сладострастные слова;

–     Милая, да не будь же такой трусихой. Не бойся, я тебя не обижу. Мне только хочется сжимать тебя в своих объятиях. Ну, скажи, разве тебе даже чуточку не жалко меня? Ну не будь же такой эгоисткой. Мне же трудно владеть своими чувствами. Если и вправду любишь меня, то не возражай. – говорил он, продолжая ласкать её. Внезапно Тярлан с одним размахом взял её на руки. Отнёс в гостиную, уложил на диван и собирался снять с неё рубаху, как вдруг отступился из-за того крика, который Айбениз подняла среди гостиницы, сопротивляясь этому безумцу.

–     Тярлан, перестань! – закричала она, отскакивая в сторону. Она плакала, застёгивая пуговицы своей рубашки.

–     Моя пугливая газель, ты что, плачешь? – ошеломленно спросил Тярлан,  подойдя к ней не так близко. - Не бойся, ведь я никогда не разочарую тебя. Ну почему ты так упорствуешь? Ведь это же естественно. Просто постарайся привыкнуть к этому.

–     Увы, но мне никак не привыкнуть к такому грубому обращению. – сказала Айбениз, утирая слёзы.

–     Ты что, между нами не должно быть никаких отношений? – с насмешкой спросил Тярлан.

–     Нет, почему же, но всему своё время. – возразила Айбениз.

–     Вздор. По – мне, это как раз то время, от которой стоит получить максимум удовольствие. Если ты меня и вправду любишь, тогда докажи это, не сопротивляйся моему желанию. Будь уверена, я не собираюсь перешагнуть меру, я же не такой безрассудный. Поверь,  я никогда тебя не обижу. Ты же учишься в мединституте, разве вам не рассказывали о естественности этого процесса?

–     Извини, - сказала Айбениз, - но нас в школе не обучают таким пошлым вещам.

–     Ну, хорошо, не вешай нос. Я не хотел тебя обидеть. И не думай обо мне плохо. Если бы у меня были дурные намерения на твой счёт, то я бы, ни в коем случае, не обручился бы с тобой. Но и ты тоже должна понять одну вещь. Если между нами не будет доверия друг к другу, тогда и любовь утратить свой смысл. Разве я не прав? – вымолвил Тярлан, подходя к ней всё ближе и ближе и вдохнув в её хрупкую шею. Айбениз от нежного прикосновения забылась на минуту. Её голова упала к нему на плечо. Тярлан прижал её к себе снова, теряя самообладание. Но Айбениз сразу  же очнулась и возразила жениху. - Ну что не так? – спросил Тярлан, нахмурив брови. Айбениз осуждала себя за то, что позволила ему подняться к ней в квартиру. Она осуждала себя за то слепое доверие, которое питала к нему.

–   Тярлан, прошу тебя, давай уйдем. Мы и без того задержались. – сказала она молящим тоном. Но Тярлан, не переставая ласкать её, приставал к ней даже тогда, когда они спускались по лестнице. - Тярлан, хватит! Ведь увидят же. – возражала Айбениз, думая о злых языках соседей. Как только они вышли из парадной, соседи снова начали сплетничать.

–   Вот, полюбуйся, пожалуйста, на глазах у всех затащила парня к себе домой, и даже не краснеет. Наверное, устроили там ширли – мырли. – сказала Солмаз, хлопая ладонью.

–   Без сомнений. – отозвалась Сарвиназ, пожав плечи: - А Ирада для того, чтобы защитить эту бесстыжую, лезла из кожи вон. Рассказывала нам байки о том, какая она благовоспитанная. А я чуть не поверила, что она натуральная разиня, а она, оказывается, видит на два аршина под землей.

–   Стыд и срам. Превратила свой дом в вертеп. Пользуясь отсутствием своих родителей, делает все, что ей взбредет в голову. Тфу! – высказалась Солмаз про свою соседку.

–   А еще твердят, что она настоящая интеллигентка, да и Ирада стоит за ней горой, когда хоть кто – то пытается бросить тень ее воспитанию. Плевала бы я на такую воспитанность. Вот из-за таких-то стерв и рушится мир.

–   Стерва еще мягко сказано, натуральная развратница, вот она кто! – поправила Солмаз Сарвиназ…..

После того, как Тярлан спровадил свою невестку до института, он прибавил звуку на авто-магнитофоне и тронулся с места на большой скорости. «Для первого раза и этого достаточно. Постепенно постараюсь запутать её в свои сети. У неё не такая уж и сильная воля, рано или поздно отступиться. А после этого будет вынуждена плясать под мою дудку, лишь бы я не бросил её». – думал он по дороге домой. А прохожие, проходящие мимо, качали головой с недовольством, когда автомобиль марки «Пежо» с большой скоростью проезжал мимо них. Папенькин сыночек радовался этому дню, с котором были связаны новые и неповторимые впечатления. Сегодня не только весь город, но и весь мир принадлежал Тярлану…

 Азиз, учитель физиологии, пропустив опоздавшую старосту на урок, в ту же минуту выразил своё негодования;

–   Дочка, если ты сама так пропускаешь уроки, то как ты можешь требовать пунктуальности от своих товарищей? Чтобы это было в последний раз. Проходи.– сказал он, продолжив лекцию. Айбениз извинившись, села за парту. После уроков она направилась в сторону деканата. В этот момент, к ней и прицепилась Назрин со своими расспросами.

–   Подожди-ка. Что это за шмотки? А может, папочка ограбил банк? – спросила она с интересом.

–   Ты и вправду не в курсе? А Тярлан ничего тебе не рассказал? Ведь вы же близкие друзья.  – с изумлением и с некоторой ревностью отозвалась Айбениз.

–   Не друзья, а добрые знакомые. – высказалась Назрин, а затем, поменяв тему, поинтересовалась: – и я что – то не врубилась. О чём должен был рассказать мне Тярлан? Не томи меня, лучше ответь, что у вас за секреты?

–   Три дня тому назад я обручилась с Тярланом. – неожиданно объявила последнюю новость Айбениз, но Назрин, отказываясь верить услышанному, ошеломленно вымолвила:

–   Да не может этого быть!

–   Почему же нет, может, - безмятежно произнесла Айбениз,- А зачем ты собственно так изумлена? Разве ты сама не внушала мне того, что я как можно крепче держалась за него? - спросила она напоследок, с подозрением меря глазом подругу.

–   Да тебе просто показалось. – не призналась Назрин, стараясь не выдавать себя. – И зачем мне удивиться? Просто ты этим неожиданным известием застала меня врасплох. Ну что же, подружка, будь счастлива. Вот этого я понимаю. Моя школа. Браво! А тряпки у тебя и впрямь шикарные. Это все подарки Тярлана?

–   Нет, их всех привезла его мама. – сказала Айбениз, ещё больше ошеломляя её.

–   Ах, вот оно что. А разве его мамуля тоже присутствовала на помолвке? – не поверила своим ушам Назрин, сомневаясь в искренности подруги.

–   Ну, конечно же, присутствовала. – окончательно сбила ее с толку Айбениз.

–   Ну что, понравилась тебе свекровушка?  - ухмыляясь с явным сарказмом, спросила Назрин, но подруга, не считаясь с ее иронией, заявила:

–   Что тебе сказать? Для меня самое главное - это Тярлан.

–   А ну-ка, рассказывай, - поинтересовалась Назрин самым главном, не скрывая своего любопытства, - Встретилась после обручения, или как?

–   Ну, конечно же, встречалась. – ответила Айбениз, после чего Назрин, протянув ее к себе, прошептала:

–   И что? Ну, в смысле, что между вами произошло? – Но, став очевидцем того, как колеблется Айбениз, на этот раз удивлённо спросила; - У тебя что, появились от меня секреты? Я же, в конце – концов, не парень, чтобы ты утаивала от меня интимные подробности. Хотя об обручении ты все – таки умолчала. – с обидой высказалась Назрин.

–   Ведь все случилось так внезапно, что я даже…- смущенно ответила Айбениз, а затем, не докончив мысль, добавила: - а что касается наших отношений,…то это…- и она сразу же замолчала, не решаясь рассказывать ей то, что являлось сугубо личным. Такое поведение подруги задело Назрин за живое и она, выйдя из себя, выместила всю злобу на Айбениз.

–   Превосходно, если не хочется рассказывать, ну и не надо! Значит, умер король, да здравствует король? Ведь до сих пор я считалась твоей лучшей подругой, а раз появился новый..

–   Да не дуйся же ты. – успев раскаяться, заговорила Айбениз. - Я же не опровергаю того, что с твоем посредничеством, и за счет твоих усилий мне удалось обрести свое счастье. Но это же такое дело…ну я же стесняюсь говорить об этом с тобой. ….а вдруг Тярлан узнает, что я рассказала тебе про нас и он….- призналась она об опасениях, как Назрин окончательно завопила:

–   Ну, благодарствую! Я же, в конце-концов,  не стукачка!

–   Прости, я не это имела в виду. – сразу же извинилась Айбениз за свое неподобающее поведение. – Ладно, – впоследствии вымолвила она эти слова и, заметив, как навострила уши подруга, залпом выговорилась: - Знаешь ли, ему..трудно справиться со своими чувствами. Слишком уж он давит на меня.

–   А ты что думала, что он обязан с тобой нянчиться? – возразила Назрин, выражая при этом свое бурное изумление. - Он же твой жених и он имеет право на подобные отношения.

–   А это что, и вправду естественно? – мешкая, поинтересовалась Айбениз, как Назрин твердо вымолвила:

–   Ну, а как же? А может, уповала на то, что, взяв его подмышку и слоняясь по улицам, сумеешь его очаровать? Да ты, в самом деле, отстала от жизни. Эй, подружка, если ты будешь продолжать в том же духе, ты просто потеряешь его из-за какой – то первой встречной юбочки. Так что, долго не размышляй, лучше приобщись-ка ты к делу.

–   Назрин, это же так рискованно, да и неверно. Я же боюсь….- шепотом  возразила девушка.

–   Боюсь, боюсь. – передразнивая подругу, начала потешаться над ней Назрин: - какая же ты трусиха, разве не слышала такую поговорку; у страха глаза велики.

–   А вдруг он…ты же понимаешь, о чем я?- спросила Айбениз, признавшись в своих страхах, как Назрин, как следует, запротестовала:

–   Не дури. Тярлан, ни за что на свете, с тобой так не поступит. Он же не идиот. И потом, он тебя больно почитает. Так что, ты можешь целиком на него положиться. У него, как мужика, наверняка накопилось достаточного опыта в таких делах. И потом, постарайся выглядеть перед ним немножко битой, а то с такими манерами далеко не пойдешь.

Слова Назрин хоть и подействовали на девушку удручающе, но все же вселили в неё веру в Тярлана. Айбениз точно не желала потерять ту любовь, которую приобрела наперекор всем, даже своим родителям. Но при этом у нее обострилась чувства ревности, которая раздирала её душу, когда экспромтом мелькнула мысль, что Тярлан где-то без ведома своей невесты посмеет перемолвить словечком с какой - то посторонней девушкой. «А может, Назрин права? Девушка должна научиться доверять тому, кто дорог ей больше собственной жизни. А то жизнь покажется мучительной». После ухода Айбениз, Назрин прогуливалась по двору, умирая от злости, которую она питала к своей подруге. Вдруг она заметила Джавада, которого Айбениз до поры до времени ценила как настоящего друга.

–     Джавадик, привет, ну как у тебя дела? – словно из-под земли привстал перед парнем Назрин и сразу же начала его дразнить: - Что – то давненько тебя не видно. И настроение у тебя что – то не тянет на сто. А может, у тебя на Каспии потонули пароходы? – иронически высказалась Назрин, собираясь ударить его ниже пояса. А после, заметив, как собирается улизнуть от нее парень, спросила: - разве тебе не по вкусу моя компания? – преднамеренно не отстала от него Назрин, болтая языком.

–     Угадала. Прощай! – сказал Джавад, собираясь перейти улицу, как она, задержав парня, произнесла:

–     Да постой же ты. Не торопись, ведь у меня же для тебя есть свеженькие новости. Как знать, а может, после того, как ты услышишь их, у тебя появиться охота поболтать со мной? – постаралась заинтриговать парня Назрин и, увидев, как он при всем желании не слушает ее, внезапно заявила: - Та, которая завладела твоим сердцем…, та, которая стала причиной твоих бессонных ночей…, ту, которую ты называл своей любимой…, то есть, Айбениз ханум…, три дня тому назад стала невестой Тярлана. – промолвила Назрин в голосе, которой чувствовалась злоба и зависть. Джавад косо посмотрел на неё, как будто ее слова пролетели мимо его ушей. А она вела себя так, как будто была готова к подобной реакции: -  Ты что, и вправду не был в курсе? Она что, скрыла от тебя эту новость дня? Ах, бедняга, как же мне тебя жалко, если бы я знала... Но ты не переживай, ведь вокруг тебя столько тёлок, ничего, в их объятиях ты быстренько позабудешь свою единственную. Не горюй, когда-нибудь и в твоей улице зажгутся фонари.– заявила Назрин с фальшивым сочувствием.

–     Это ты, ты, разлучница, во всём виновата! Ты ее запутала! – неожиданно закричал Джавад, передвигаясь прямо на нее. 

–     Не ищи виноватых. – удрав, закричала Назрин, - Не смог ты заинтересовать её своей любовью, понимаешь, не смог. А она, даже и не задумываясь, променяла тебя на Тярлана. – продолжала тараторить языком девушка, как, вдруг заметив, что Джавад пожелтел от злости, замолкла. Он, стиснув губы зубами, прикусил их, не чувствуя боли. Та боль, которая сжимала его душу и изливала кровью его сердце, отупляла боль его губ, откуда капала кровь на белую рубаху. Она при виде крови испугалась и поторопилась расстаться с ним, чтобы избежать чего - то страшного, на что был способен Джавад в такую минуту…

На следующий воскресный день Тярлан пригласил свою невесту на прогулку. Айбениз поспешно вышла, даже не прощаясь с матерью. Спустя некоторое время, вернулся Вахид, который сразу же заметил, что жена не в настроении. Не ожидая никаких жалоб, он решил сам начать беседу;

–   Ну, рассказывай, что опять натворила это девчонка? – спросил он Рену.

–   Лучше спроси, чего она еще не натворила? Она постепенно отстраняется от меня. Раньше хотя бы делилась со мною, если куда - то уходила, то хотя бы спрашивала у меня разрешения, обращалась ко мне за советом. А теперь мне уже о ней ничего неизвестно. Хотя и живем вместе, но она усердно избегать меня. Как будто, я не мать ей, а совсем чужой человек. – пожаловалась она.

–   Ну, зачем мы ей?– с некоторым безразличием и со злобой произнес глава семьи: - Сейчас Тярлан стал самым главным человеком в её жизни, он для нее и отец, и мать.

–   Нет, Вахид, нет! – не согласилась с мужем Рена. - Я не могу из-за какого – то парнишки потерять свою единственную дочь! Она, в последнее время, так изменилась, что даже я с трудом узнаю своего ребёнка. А когда пытаюсь с нею заговорить, чувствую, что она как-то не так уж расположена к беседе и это просто меня убивает. Боюсь, что, скрывая от меня все свои душевные метания, она и сама не зная, совершит непростительную ошибку. Что ни говори, но я не доверяю этому парню. Чувствует мое материнское сердце, что все это плохо кончиться. Вахид, ну скажи, что мне делать?

–   Любимый милей всего, милей.–иронизировал Вахид, подпевая под носом известную песенку.

–   Я все время тужу о будущем своей дочери, а ты вместо того чтобы подойти к вопросу с пониманием, превращаешь всё в шутку? – с досадой расспросила Рена своего супруга, как он, нахмурив брови, сурово вымолвил:

–   Ну, извини, что такой неуклюжий. Рена, мне жаль, но у нас связаны руки. Ведь ты же сама слышала её слова, «Я живу в этой жизни ради себя, а не ради соседей. Они для мне не указ. Я не обязана ни с кем считаться». Разве ты не видишь, она уже выросла, стала самостоятельной, она уже не нуждается ни в чьих советах, даже в нас с тобой не нуждается. Более того, она стала настолько опытной, что учит нас жить, толкует нам «правила» жизни. А ты болеешь душой за её судьбу? – проворчал отец.

–   Вахид, ты так беспечно рассуждаешь, словно она к тебе никакого отношения не имеет. Она же ведь и твоя дочь. А может, вместо того чтобы злиться на неё, наберешься терпения, и поговоришь с ней? Я прошу тебя, не будь таким злопамятным. Она же робеет перед тобой. Поговори с ней в тихой обстановке. А вдруг она тебя услышит. Между нами не должно возвыситься стена безмолвия. Мы и без того напоминаем посторонних людей, которые вынуждены жить рядом друг с другом. Но я же её мать и я не в состояние безмолвно смотреть на то, как она катится в обрыв.– вымолвила Рена, полагаясь на помощь мужа.

–   Если уж она не слушает тебя, то меня и подавно не выслушает. И потом, не стоит отцу так откровенничать с дочерью, а то между нами элементарного уважения не останется. Всякое может случится, а вдруг она из-за всего этого станет дерзить мне, у меня же не останется иного выхода, как поднять на неё руку. А я не могу себе этого позволить. – категорично заявил отец семейство, как Рена поддержав его, выразила свое возражение:

–   Вахид, тебе же и самому хорошо известно, что, поров ребёнка, невозможно его воспитать. Ты этим еще больше удалишь ее от нас.

–   Да кто ребёнок, Айбениз? – на этот раз не удержался и закричал Вахид. - Ты помнишь, как мы всю жизнь пытались окружить её заботой и любовью. Ну, скажи по совести, разве я когда- нибудь обходился с ней грубо?  Разве я когда-нибудь её обидел?

–   Не пойму, где мы допустили оплошность, что сейчас она игнорирует нас таким образом. – призналась Рена, колотя колено в знак беспомощности.

–   Не знаю, Рена, не знаю. – опечаленно произнес Вахид, задумчиво помяв лоб: - Мы же её воспитывали по правилам, но она у нас выросла неблагодарной. В таких случаях говорят; пожалеешь розги, испортишь ребёнка.– произнес он с некоторым сожалением. А знаете ли вы, в чём заключался парадокс поведения Вахида и Рены? Они долгие годы занимались обучением и воспитанием молодого поколения, прививая им моральные ценности, высокую нравственность и многое другое, что помогает человеку познать себя в момент самореализации. Но помимо всего прочего, ни Рена, ни Вахид не сумели направить дочь и освободили её от всяких оков, что и создавало благоприятные условия для формирования свободных мыслей типа «каждый живёт, как умеет». А чрезмерная свобода превращается в анархию, когда достигает крайнего предела. Ведь семья своего рода маленькая частица общества. Вахид всё время мучился из-за того разлада, который укоренялся в семье всё сильнее и сильнее. Он всё время подумывал над тем, как устранять эти недомолвки, но каждый раз, не находя ничего существенного, ощущал себя беспомощным и убогим существом. Он не сознавал того, что анархия устраняется в силу страха и напора. В противном случае, оно приводит к абсолютной трагедии.

На следующий день Айбениз встретилась с Тярланом около фуникулера. Он собирался пригласить невесту прокатиться на машине, как она сразу же отказалась;

–     Ну, сколько можно ездить? Давай-ка пройдемся пешком по городу. По дороге и на Девичью башню заедем.

–     Ну, хорошо, на сегодня пусть будет так, как желаешь ты. –без какого-либо на то желания согласился Тярлан.

Через минуту, они уже стояли перед Девичьей башней, которая напоминала с высоты девятку, а снаружи имела девять окон, где всегда, и зимой, и летом было ветрено. Это исторический памятник XII века являлось символом девичьей гордости и непреклонности перед любыми обстоятельствами. Итак, влюбленные поднялись на верхушку, где жители и гости города радовались пленительной красоты города.

–   Полагаю, что это была не очень-то классной идеей. И не обязательно было сюда подниматься, – выговорился Тярлан, чувствуя при этом лёгкое головокружение.

–   Как же нежится взор от этой вдохновляющий панорамы, да ты только посмотри, видишь, как красиво сверкает тамбур мечети под лучами солнца? – спросила Айбениз, облегченно вздохнув и взирая вокруг, после чего, притянув руку к парню, с изумлением заявила: - Ну, зачем стоишь в стороне, не бойся, подойди поближе и всмотрись. – сказала она, показывая на тех, кто внизу торопился за делами. Но затем, ощутив, как задрожали руки парня, звонко засмеялась: - Да неужели, тебе страшно?

«Эх, кайф дури, гораздо круче, чем это» подумал Тярлан, отойдя в сторону и ничего не промолвив. Но, а девушка продолжала стоять на своем месте, и широко распахнув руки, отдалась северным Бакинским ветрам. Ветер приласкал её волосы, одним дыханием заполнил её грудь свежим воздухом, а затем, вцепился в ее синий шарфик, который Айбениз носила на шее и унёс его далеко – далеко за синее море. Она всем телом ощущала странную облегчённость от прикосновения Бакинского ветерка, но, а позже, открыв глаза, заметила, как злобно уставился на нее жених.

–     Ну что с тобой? Почему такой хмурый? – спросила она, удивляясь его изменчивому настроению.

–     А ты в курсе, что ветер унес твой шарф? – недовольно спросил Тярлан.

–     Да, и вправду унес.– с раскаянием призналась Айбениз, спохватившись и ища глазами потерянную вещь: - Прости, ну прости меня, я такая невнимательная, – вдруг заплакала она, извиняясь перед женихом. Тярлан ни проронил ни слова, и лишь вытащив сигарету из кармана, нервно закурил. А затем, вытащил из другого кармана пачку денег, чтобы поменять их местами. Но не успел он очнуться, как ветер, разгневанный на прежнее пререкания Тярлана, вырвал из его рук эту пачку и рассеял её по всему городу. Айбениз ожидала того, что он побежит за этими деньгами, впадая в панику. Но как же ей пришлось изумится, когда её ожидания не оправдались. Тярлан даже не отреагировал на случившееся. А те люди, которые наблюдали за панорамой города, сконфуженно хлопали глазами. Глаза Айбениз слезились, но на этот раз от глубокого огорчения по поводу того, что жених из-за рассеянности потерял столько денег, как Тярлан, взглянув на нее как ни в чем не бывало, сурово произнес:

–     Ну, вот опять началось. Ну, и обделил же бог тебя характером, чуть что и у тебя сразу же глаза на мокрым месте.

–     Ветер же унес твои деньги. – с сожалением высказалась Айбениз, и столь невинный ответ насмешил закадычного тунеядца. - Ну что здесь смешного? У тебя же столько денег рассыпалось по городу, а тебя это совсем не волнует, а из-за того шарфика ты чуть не сбросил меня с башни. – обиженно заговорила Айбениз.

–     Послушай, - приближаясь к невесте, и схватив ее лицо рукой, прошептал Тярлан: - шарфик был моим подарком, а деньги моего папули. Ты должна ценить то, что я тебе дарю, а не то, к которому ты не имеешь непосредственного отношения. – заговорил Тярлан весьма странно. Но сразу же изменив своё пасмурное настроение, ласково вымолвил, -  Что, моя кареглазая газель, обиделась на своего Меджнуна? Не надо, любимая, когда у тебя на глазах появляются слезы, твоему бедному возлюбленному становится очень грустно. Ну не плачь, а то и я заплачу. А ну-ка улыбнись.

Айбениз потеряла дар речи. Ей было трудно понять своего жениха, который менялся в каждую секунду. Они спускались по лестнице. Тярлан то подшучивал с нею, то приставал, не взирая на окружающих. В этот момент, он шепнул ей на ухо;

–     Цени то, что я тебе дарю. Каждый мой подарок, каждую минуту, проведенную со мной, каждую мою ласку, каждый мой поцелуй. - После чего, схватив Айбениз за руку, приволок ее к себе: - А давай-ка, заедем в одно местечко. – напоследок заявил парень, таща ее за собой.

–     Куда?  - приостановилась и недовольно спросила Айбениз, как Тярлан открыто объявив о своем намерении, высказался.

–     На Торговой у меня есть небольшая, но уютная квартирка. После свадьбы она и станет нашим теплым очагом. Вот и должна ты его видеть, а может, что-то там тебе не понравится и ты вознамеришься что-то там поменять. Ну что, поедем?

–     Нет, лучше в другой раз. Сейчас мне не по себе. – ответила Айбениз, жалуясь на головную боль.

–     Ведь это я испортил твое настроение, вот и позволь его исправить. Пойдем. Поверь, не пожалеешь. – пытался уговорить невесту Тярлан, но Айбениз решительно произнесла:

–     Нет, Тярлан, нет. Я никуда не поеду, отвези меня домой!

Тярлан решил не возражать ей, остерегаясь ссоры, которая была бы неуместной именно в тот момент, когда его отношения с невестой постепенно шли в гору. Он решился проводить её до дома. Айбениз сошла на бульваре. Она не могла появляться перед родителями с набухшими глазами и покрасневшим носом. И посему она решила погулять на открытом воздухе и немного успокоиться. В эту самую и минуту, она даже не подозревала о том, что Джавад, не очнувшись  от услышанного неожиданного известия, подстерегал её около той будки, в которой продавали цветы. Джавад свернул с пути, зайдя в ближайший переулок. Он обогнал её, останавливаясь под ивой, растущей около дома Айбениз. Он выкуривал сигарету, ожидая её появления. Наконец-то появилась Айбениз в дорогой шубе, в сапогах из натуральной кожи. Она двигалась, мешкая, не торопясь, словно её ноги не желали слушаться свою хозяйку. Джавад наблюдал за каждым её движением и удивлялся той перемене, которая произошла всего в течение недели. Айбениз выглядела совсем по – иному и словно приобрела новый имидж. По внешнему виду, парень не узнавал в ней прежнюю Айбениз, хотя, если внимательно приглядеться, то можно было бы увидеть именно ту девушку с ясными глазами, и прекрасным личиком, которое она не захотела красить. Джавад искал чего-то близкого, родного на том теле, которое, по его мнению, отчуждалось не только от него, но и от неё самой. Айбениз казалась задумчивой. Её глаза не замечали никого и никаких движений вокруг. Но Джавад сразу же ощутил ту боль, которую она несла на своей душе. Она шагала, не оглядываясь по сторонам. С каждым её шагом Джавад прятался за ветвями ивы, чтобы та не заметила его. Но он был готов выскочить и схватить её, злобно выкрикивая; «Разве ты не этого хотела?! Ты же ради него отказалась от моей любви. Тогда, объясни, почему ты плачешь?! Отчего у тебя на глазах слёзы?!». Джавад сразу же осудил себя за такой помысел. «Это же не по-мужски, – подумал он, – Ей и без того больно. Не хватало ещё и моих упрёков. Нет, я не имею права её мучить». Джавад не смог овладеть собою, слёзы, горячие слёзы капали с его глаз в такую стужу. Он сопровождал свою ненаглядную глазами до дома. Но, к величайшему сожалению, Айбениз даже не имела понятия о присутствии Джавада. Она не знала, что он рядом, совсем рядом. Она поднималась по лестницам, отдаляясь от него, наступив на очередную ступеньку. Она исчезла из виду, и Джавад понял, что навсегда потерял свою любимую, которая была чужда ему и телом и душой. Познать такую истину и принять её сумеет не каждый. Джавад испытал жгучую боль, которая сжимала его сердце и передавалась наружу горькими слезами. В зимнее время ветви ивы способны были  заморозить любого, кто стоял под ними. Но Джаваду было жарко. Он зашагал в сторону, вытирая мокрые глаза рукавом куртки. Джавад сунул руки в карман и постарался, как можно побыстрее отдалится от того места, которое долгие годы ему казалось вторым родным домом. Он не шагал, а бежал изо всех сил, вынашивая в сердце немочь от потери той, чьё теплое воспоминание будет преследовать его за всю оставшуюся жизнь.

Саида спустилась по лестнице, собираясь пройти в кухню, как по пути столкнулась с Тярланом, который был не в себе после неудачной попытки заманить Айбениз к себе домой, где запланировал провести с ней время, предаваясь любовным утехам. Саида, удивляясь его плохому настроению, на минуту задумалась; «Он же умирал от желания устроить помолвку со своей возлюбленной. Но, несмотря на это, он всё ещё ходит унылым. Что ему надо, в конце концов, я не пойму». Не успела она собраться мыслями, как вдруг на пороге появился силуэт Фикрет.

–   Добрый вечер, Саида. Ну, скажи, что сегодня приготовила? – спросил он с усталым выражением лица, - Вот, еле – еле держусь на ногах от голода.

–   Подумала, что в такую непогоду лучше приготовить блюдо из теста,– сказала Саида, при этом, чмокая, чтобы поднять аппетит хозяина. - Приготовила такую вкусную дюшбяру^[1], что все пальцы свои оближите.

–   Живи сто лет, Саида, ты так расхвалила свое блюдо, что у меня разыгрался  аппетит. – довольно ухмыльнулся хозяин, похлопав по плечу кухарки, а позже начал сетовать и относительно своей супруги: - А то Дильшад, все время кормит нас полуфабрикатами, а когда просишь, чтобы хотя бы один раз в жизни готовила вкусненькое блюдо, тотчас же отговаривается, что, якобы, домашнее блюдо вреден здоровью. Мол, из-за этого портится ее фигура. Внешность-то её портиться не из-за домашнего блюда, а из-за того, что она ест, что попало. Но как хорошо, что у нас в доме имеется такая хозяйка, как ты. А то мы давным-давно бы подохли. Ну, хорошо, иди и подавай на стол. Я отлучусь на секунду, – сказал Фикрет, поднимаясь в спальню. Дильшад крепко спала, накрыв голову одеялом. «Что за беда? – подумал про себе Фикрет, – другие жёны готовятся к возвращению мужа с работы, заботятся о нём, а моя то и дело весь день либо болтает по телефону, либо шатается по салонам красоты, или же спит в любое время суток. Как говорится, живёт себе припеваючи, не знает забот, а вот уделить внимания своему супругу скупится. Ах, Дильшад, Дильшад, ты потеряла свою совесть в тот день, когда достигла роскоши. Да, лучше всего тебе спать, а то опять начнутся бесконечные жалобы, склоки, которые у меня нет уже сил слушать», подумал он, выходя из комнаты и осторожно закрыв дверь спальни. А когда он спустился, то позвал Саиду и попросил. - Саида, лучше принеси еду в мой кабинет.

–   Сейчас, Фикрет бек, только немножко подогрею, – сразу же отозвалась Саида, поспешно пройдя в кухни. Но Фикрет так и не успел дотронуться до еды, как тут как тут появилась Дильшад в полусонном состоянии. До этого он долго копался в сейфе, заметив недочёт в деньгах. И его настроение сразу же испортилось. А сел ужинать только тогда, когда блюдо совсем остыло.

–     Слышал новости? – вдруг заявила только что вошедшая Дильшад, усаживаясь напротив. - Твой нищий зятек решил устроит свадьбу. Уже и с рестораном договорились.

–     А кто ему разрешил? – не прислушиваясь к новости, в недоумении спросил Фикрет, поскольку его думы витали где – то далеко.

–     Не беспокойся, Шахбаз и без того не нуждается в разрешении. Надумали как можно быстро сыграть свадьбу. – усмехнулась Дильшад.

–     Как же так? – внезапно дошло до хозяина суть беседы, и он сразу де возразил: - Я же тоже намеревался организовать девичью свадьбу.

–     Как видишь, ваши намерения не совпали. Итак, что ты об этом думаешь? – просто так спросила супруга, а затем, не дождавшись его ответа, стала отчитывать мужа: - Когда я твердила, что они не люди нашего круга, ты все время затыкал мне рот. Видишь, теперь они и тебя сняли со счёта. Так тебе и надо.

–     Не болтай ерунду, я сам переговорю об этом с Салехом.  – сказал Фикрет, но сразу же встал, направился к сейфу и снова завозился с бумагами. «Кто же это сделал?» бормотал он под нос. Было заметно, как он сильно вспотел от волнения.

–     Послушай, что это с тобой?– наконец – то поинтересовалась Дильшад, почувствовав, что муж достаточно потревожен.- Ну, зачем молчишь? Ну, скажи же что-нибудь. Ну что,  уволили с работы? – вскрикнула она, больно страшно отреагировав на долгое молчание.

–     Ты как всегда печешься только о своей репутации, а на меня тебя просто наплевать. – покачав головой, вымолвил Фикрет, а позже добавил: - Даже мёртвым от тебя не дождешься жалости.

–     Эээ, Фикрет, ну что с тобой может приключится? Ты у меня здоров как бык. – замахала рукой Дильшад. - Ну, говори. Зачем же так раздражён? – с досадой расспросила она мужа, желая выяснить причину недомогания Фикрета.

–     Дильшад, в сейфе не хватает денег. А может, это ты взяла, но не успела предупредить? – спросил Фикрет, надеясь на положительный ответ.

–     Я для тебя не кошка - воровка, чтобы без твоего ведома обшарить сейф, – запротестовала растерявшаяся Дильшад, после чего спросила. - А сколько там не хватает?

–     Много, довольно много. – ответил Фикрет, этим побеспокоив жену.

–     Много - это сколько? – поинтересовалась суммой Дильшад,  нахмурив брови.

–     Три тысячи. – ответил Фикрет, а потом, не сдержавшись, высказал свои предположения, - Вероятно, это Тярлан?

–     Еще чего. Ты что, подозреваешь его в краже?! – раздраженно заговорила Дильшад:- Мой сыночек никогда, слышишь, никогда в жизни не осмелился бы воровать денег у своего же отца!

–     А куда же, по-твоему, подевались эти деньги?! – в свою очередь взбесился Фикрет.

–     Аха, нашла. Это, Ганира. – внезапно заявила Дильшад, этим сбивая с толку мужа.

–     Не может этого быть! – категорически не поверил услышанному Фикрет, как жена сразу же обратилась к доводам.

–     Еще как может. Ты сам подумай. Шахбаз ни с того, ни с сего, решил справить свадьбу. А у него, скорее всего, не имеется столько денег. И ему придется лезть в долги. Уверяю тебя, это Ганира сперла деньги из сейфа и передала их этому голодранцу. Ведь код сейфа в этом доме известен только ей. Вот увидишь, все так, как я говорю.

–     Она не способна на такое.  – всеми силами пытался выгораживать отец свою дочь, но Дильшад так и не выслушав его до конца, забунтовала.

–     Еще как способна! Она ради этого Шахбаза даже в могилу пойдет. Я настаиваю. Это Ганира взяла деньги из сейфа. 

В это время Ганира как раз проходила мимо кабинета отца, и когда ее слух уловил слова матери, то она в слезах ворвалась в комнату и закричала:

–     Я что, должна нести ответственность за все случившееся в этом доме? И что ты за мать, если сумела вот так, просто взять и назвать меня воровкой!– бросилась она к матери.

–     Заткнись! Да как ты осмеливаешься разговаривать со мной в таком тоне?! – в ответ разбушевалась Дильшад, пытаясь дать ей отпор.

–     А кто тебе дает право оговаривать меня? Вместо того чтобы винить меня в не содеянном, ты лучше спроси у своего ненаглядного сыночка, куда это он девал деньги? – справедливо заметила Ганира, но, не взирая ни на что, Дильшад не перестала оговаривать дочь.

–     Ишь как разбушевалась! Но тебе не удастся, не удастся взвалить все на Тярлана! Это ты, ты свистнула деньги и дала их Шахбазу. А-то откуда у него взялись бабки, чтобы он сыграл свадьбу?

–     Мама, хотя Шахбаз и бедный, но он очень благородный, да и гордый парень. – уверенно обороняла жениха Ганира, - Он никогда в жизни не уронит свое достоинство ради каких-то краденных денег. А что касается меня, то я даже просить денег у своего отца считаю для себя укором. Побойся Бога, когда обвиняешь людей в несодеянном. – старалась хоть как-то постыдить дочь свою мать, но эти слова так и не нашли отзыв в душе Дильшад.

–     Да обрушиться на тебя божья кара! Что, надумала устроить здесь спектакль, чтобы снять с себя подозрение? Не утруждайся, ничего у тебя не выйдет. Будет лучше, если ты сама же признаешься, что деньги крала ты! – обвиняла её Дильшад, словно судья осуждает вора на скамье подсудимых.

–     Я не воровка, слышишь, не воровка! – во весь горло заорала Ганира, окончательно выйдя из себя.

–     Прекратите балаган! – в свою очередь, в гневе закричал Фикрет, пытаясь разнять мать и дочь друг от друга. - Пусть все полетит к черту, и эти злополучные деньги, и эта хата вместе с ней. Ну и жизнь же у меня. Ни дня покоя. Вы что, намерены посягать на мою жизнь?!

–     Папа, папочка. Не слушай ты её. Могу поклясться памятью наших предков, что я этих денег и в лицо не видала. – умоляла Ганира своего отца.

–     Я верю тебе, доченька, верю.– сказал Фикрет, обнимая дочь. Он решил поменять тему разговора, чтобы все успокоились и, скорее всего, избежать очередного скандала. - А сейчас скажи, Шахбаз и вправду намеревается справить свадьбу? По-мне, некуда спешить, ведь мы же тоже должны подготовиться.  Твоя свадьба должен быть роскошной.

Но, кажется, попытка отца уговорить дочь совсем не удалась. Ганира была настроена на плохое. 

–     Папа, мне ничего не нужно, – заплакала она. – Мне бы как можно быстрее уйти из этого дома. А что касается торжества, то знай, семейное счастье не построишь на пышности. Папа, позволь мне устроить свою жизнь. Остаться в доме мужа в крайней нужде - это лучше, чем терпеть нападки от своих же родных. Зачем мне золотое корыто, если от этого я почувствую себя несчастной^[1]?

–     Вот, пожалуйста, полюбуйся, она настолько обнаглела, что ей не по душе наша семейка! – неистово заорала Дильшад, после чего посыпались в адрес дочери бесчисленные проклятия: - Ну и пропади ты пропадом! Если хочешь выскочить замуж за этого голодранца, то скатертью тебе дорога! Но я тебя предупреждаю, если когда-нибудь вздумаешь прийти и упрашивать меня о чем – то, я даже не подпущу тебя к порогу этого дома! Двери этого дома навеки закроются перед тобой! – предупредила Дильшад, теряя терпение и угрожая своей дочери.

–     Не беспокойся, мамочка! Я тебе обещаю! После свадьбы моей ноги не будет в этом доме! – ответила Ганира угрозой на угрозу.

–     Да ты на неё посмотри, неблагодарная ты…! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?! – в этот раз, распуская руки, завопила Дильшад. Разразился жуткий скандал. Фикрет больше не знал, как отгородить дочь от нападок матери. «Боже помилуй! Если я сейчас же не покину эту развалину, то у меня поедет крыша» подумал хозяин этого хоромы, захватив пиджак и выбегая из дома, так как он прекрасно сознавал, что ему не справиться с тем балаганом, что творился у него в доме. Ширзад, увидев хозяина, сразу же побежал к машине. Через несколько минут, Фикрет уже дошёл до двери Жанны, задыхаясь от одышки. Жанна отозвалась на звонок, но, увидев Фикрета в поте и в крови, испугалась и затащила его в квартиру;

–     Пупсик, что случилось? За тобой кто – то гонится? – спросила она взволнованно. Фикрет постарался успокоить её, но заговорил хриплым голосом;

–     Жанна, мне скверно.

–     Опять проблемы? – сказала Жанна, пожав плечами и помогая ему снять обувь и пройти в комнату. Фикрет в тот же миг повалился на диван.

–   Всё плохо. Всё очень плохо. – с горечью сказал он, жалуясь на свою горькую судьбу. Но Жанна долгие годы привыкла утешать Фикрета во время каждой встречи с ним. И на этот раз она взяла его руку в ладони и спокойно сказала;

–   Знаешь, у тебя это привычная ситуация. Смотри, мы уже столько лет знакомы. Но мне за это время ни разу так и не довелось видеть тебя в нормальном расположении духа. Ты всё время наваливаешься на меня как снег на голову. А я только и занимаюсь тем, как бы спасти тебя от уныния.

В этих словах были и упрёки и своего рода восстание, которое она не могла скрывать. Он только в этот миг понял, что сильно достаёт свою любовницу бесконечными разговорами о своих проблемах.

–     Я  понимаю. Ты тоже устала. Ты тоже жалуешься. – сказал он, качая головой. Только сейчас Жанне дошло, что она поступила неосмотрительно и посему она попыталась снова утешить его уже по старой привычке.

–     Нет. Отнюдь. Просто мне хочется, так хочется, чтобы ты хотя бы раз зашёл в квартиру с сияющими глазами. С улыбкой. Это моё право видеть тебя таким. Но, к сожалению, пока я  лишена этой привилегии.

Фикрет взглянул в игривые глаза Жанны. У неё проснулось желание позабыть о домашних хлопотах и броситься в объятия своей любовницы.

–   Иди ко мне. Ты абсолютно права. Я  всё время прихожу к тебе, когда мне совсем паршиво. А в другие дни даже не умудряюсь хотя бы позвонить. Я очень скверный и неблагодарный. – сказал он, обвиняя себя в заносчивости. Жанна кокетливо засмеялась;

–     Плохой дядька. – сказала она, но потом серьёзно подмигнула. - Нет, дело не в этом. Твоя проблема в том, что ты забыл не только меня, ты прямо - таки потерялся в своей куче. – снова в её словах прозвучали порицание и упрёк в адрес Фикрета.

–     А - аа, это тебя не устраивает, я понимаю, – с грузом на сердце заговорил Фикрет, пытаясь поставить точку над «и», но Жанна не смогла угомониться;

–     Нет, не то, что не устраивает, просто я тоже человек. Я  хочу посидеть с тобой за столом и спокойно пообщаться. Без всякого напряжения и давления. Я  всё задумываюсь и не могу вспомнить ни одной беседы, где бы не упоминалось твоя семья. Ты даже рядом со мной не можешь забыть о них. Неужели, я такая неинтересная? – измученно высказалась женщина, взглянув на него обиженно. Фикрет не смог устоять и, приглаживая её  волосы, решил усмирить любимую женщину.

–     Нет, мамочка. Нет, конечно. Забудь. Всё. Я больше не буду тебя доконать, обещаю. Мы поговорим про нас, о тебе. О том, что так тебе близко, по душе. Отныне я никогда не вспомню о них. Хотя бы тогда, когда мы с тобой вместе. Ну, иди ко мне, – сказал он, сажая её на колени. Жанна уселась на нём как на коне. Она расстегнула пуговицы своего халата и вступила в интимные отношения сидя. Фикрет сидел, не шевелясь, и он полностью отдался ласкам Жанны. Жанна поцеловала его в губы, но сразу резким движением оттолкнула его от себя. Фикрет не любил грубого обращения. Он снял с неё халат и начал облизывать всё её тело. Жанна стонала от наслаждения. Она дошла до пика своих страстных желаний, сыграв роль «наездницы». Фикрет поднялся с дивана, не отпуская её, и прислонил её спину к стене. Он рычал от блаженства, вникая в неё всё глубже и глубже. Снова голоса влюблённых проникли в квартиру пенсионера, который жил по соседству. Он с недовольным видом вышел из квартиры, спустился и только успел захлопнуть дверь парадной, как между ними всё закончилось. Фикрет осторожно поднял Жанну, боясь свалить на пол, и отнёс её на диван. Они лежали рядом, живя приятными воспоминаниями происходящего. Жанна выглядела довольной от пережитого. Фикрет обнял её сзади и шёпотом заговорил;

–     Извини, видимо, я тебя измучил, – Жанна приласкала его в ответ и отозвалась на его извинения добрым словом.

–     Нет, пупсик, наоборот, всё было так неповторимо. – сказала она, а потом, ни с того, ни с сего затеяла разговор о старом. - А ты знаешь, порой я, о чём думаю? -  спросила она Фикрета, за которой последовал вопрос.

–     О чём же?

–     Вот я смотрю на тебя и думаю, чего только твоей бабе не хватает? Чего ей в принципе нужно? Мужик вроде бы нормальный, нет, не нормальный, а просто классный. Деньги, хата со всеми удобствами. А она вместе того, чтобы радоваться жизни, вечно чем – то недовольна. К чему такая  занудливость? Вот тебе на. Иди пойми, чего она ищет, да никак не может разыскать. – Фикрет пожал плечами.

–     А чёрт её знает, Жанна, - сказал он, вспоминая данное обещание, - Мы же обещали друг – другу не вспоминать про них. Так почему же ты нарушаешь обещание? Вот видишь, как ни крутись, она всё равно будет стоять между нами.

–     Да-с-с. Что верно, то верно. Ну, ежели так получилось, давай пупсик, рассказывай, что у тебя там. – ответила Жанна, махая рукой.

–     Не надо. Оставь. Это всё ни к чему. – отказался Фикрет от предложения Жанны;

–     Нет уж, давай. Я  уже привыкла выслушивать твои домашние передряги. Ну не ломайся. Расскажи. – начала уговаривать его Жанна, поворачиваясь к нему.

–     Ну, чего в принципе рассказывать? Деньги у меня пропали. Из сейфа. – сообщил Фикрет неожиданную весть.

–     Оппа. И кто, по-твоему, сорока?

–     Я  думаю сын, кто же еще? А она всё время твердит, мол, дочь украла эту сумму и передала своему жениху, чтобы тот сумел сыграть свадьбу.

Жанна посмотрела на Фикрета с удивлением;