–     Взглянь-ка. Какая же она и воистину привлекательная. – сказал он, не отводя глаз от незнакомки.

–     Да уж, привлекательная белая ворона. – ответил другой, придираясь к её одежде.

–     А похожа на белую лебёдку. – сразу же откликнулся первый.

–     По твоей области, что ли? Ну, тогда чего сидишь, пойдем познакомимся. А может, ещё подпоет для нас как соловьиха?– ответил другой, компрометировав своего друга. Они встали, подошли к ней и начали приставать к Айбениз средь белого дня, при этом не испытывая чувства стыда и не смущаясь посторонних глаз.

–     Что вам надобно? – не мешкая ни на одну минуту закричала девушка, отталкивая парней, которые придирались к ней, размахивая руками.

–     Нам нужна ты. – ответил один их них, скребя зубами.

–     Да стыдитесь же вы! Вы же в общественном месте! – журила их Айбениз, пытаясь выбраться из этой компании.

–     А зачем это мы должны краснеть? Ты стыдись. Разве не видишь, мы  же на пляже, и все вокруг нас ходят в купальных одеждах. И только ты одна, окуталась как монахиня. А может, у тебя есть какой – то дефект? – засмеялся один из парней и вцепился в неё. Другой взялся за платье девушки, и, чуточку приподнимая его, заговорил;

–     Ну, будь паинькой, покажи-ка.

–     Не трогайте меня, больные! – закричала Айбениз, мечась между ними.

В эту минуту никто из окружающих даже не обращал внимания на бедную девушку. Проще всего было обвинять не тех, кто решил оскорблять достоинство невинной девушки, а ту, которая подвергалась подобным оскорблениям. Никто из тысячи людей не пошевелил пальцем, чтобы отозваться на помощь. В это время как нестранно, откуда - то взялся Тярлан, как будто он заранее учуял беду.

–     Что, дружище, какие – то проблемы? – сказал он, схватив парня, сжимающего руку Айбениз изо всех сил.

–     No problem. Но у тебя они явно возникнут. – ответил один из обидчиков, отталкивая парня.

–     На вряд ли! – на этот раз повелительным тоном заговорил Тярлан, толкая его в сторону.

–     Тярлан, не надо, не обращайте на них внимания. Успокойтесь.– вымолвила взволнованно Айбениз, стараясь избегать ссоры. 

–     Руки прочь от девушки! – повысил голос Тярлан и бросился в драку.

–     А тебе что? Мы же не в твоем огороде. Лучше катись - ка ты отсюда вон! – ответил один из парней и постоял с ним лицом к лицу.

–     Как бы ни так! – ответил Тярлан смелым голосом.

–     Ну тогда, не обижайся. Мы тебя хорошенько проучим. – Не успели они ответить, как вдруг получили оплеуху.

–     Кого, меня? Ну на это мы ещё посмотрим! – сказал Тярлан и бросился на них с кулаками. Через минуту парни, пристающие к Айбениз, струсили и побежали с поле боя. А он подошёл к Айбениз, которая тряслась от пережитого. - Добрый день, а с вами всё в порядке?  - спросил он вежливо.

–     Всё отлично. Извините, пожалуйста, мне перед вами так неловко.– ответила Айбениз, стыдясь своего положения.

–     Не надо, Айбениз ханум, мне никак не закрыть глаза на такое своеволие. – ответил Тярлан, не теряя своего самообладания.

–     Но вы не были обязаны меня защищать,…я так смущена. – ответила Айбениз вполголоса.

–     Ну что вы, ханум, я помог вам как знакомый. Мне же известно, какая вы серьезная и целомудренная девушка. Подобает ли в таком положении пройти мимо и не помочь?

–     Я вам так благодарна, - поблагодарила Айбениз. - я никогда этого не забуду.

–     А может, вас подвести? – предложил ей Тярлан.

–     Нет, не утруждайтесь. Я и сама могу доехать. – ответила Айбениз, отклоняя предложение парня.

–     Но, вам не доехать в таком состоянии домой в автобусе. – сказал Тярлан, указывая на синяк, которым покрылась рука Айбениз после этой передряги.

–     Ну хорошо,…я согласна. – ответила девушка, из - за безвыходности присоединяясь к своему спасителю.

–     Ну что же, тогда в путь. – сказал он, уступая ей дорогу. Они вышли на трасс. Тярлан открыл дверь переднего сидения. - Садитесь, – сказал он, предлагая ей присесть.

–     Лучше уж я сяду сзади. – ответила Айбениз, отказываясь от предложения Тярлана. После того, как они присели на свои места, парень, поворачивая головой в сторону Айбениз, спросил;

–     Айбениз ханум, а где вы живете?

–     Если вам нетрудно, то подбросьте меня около кукольного театра. – ответила Айбениз, остерегаясь видеться с новым знакомым во дворе.

–     Ханум, право, не стоит меня стесняться. Я вполне могу довести вас до дома. – вымолвил Тярлан, при этом пожимая плечами.

–     Нет, лучше подбросьте меня на Азнефти. – сказала Айбениз, не соглашаясь с ним.

Всю дорогу они сидели молча. Тярлан выкуривал красное марльборо, испытывая скрытое волнение, время от времени приглядываясь к Айбениз через лобовое стекло. Она спрятала глаза, чтобы Тярлан не чувствовал волнение своей спутницы. Она смотрела на дорогу, боясь столкнуться с ним глазом на глаз. А Тярлан, бросая свой взгляд на Айбениз, думал про себя; «Зачем она боится сблизиться со мной? Наверное, повышает себе цену. Как бы ты не отдалялась от меня, ты всё равно будешь моей». А Айбениз еле – еле держа себя в руках, думала; «Напрасно я  села к нему. Лучше было бы поймать такси. Что же это за секрет, я даже не могу взглянуть в его глаза? Словно он испепелит меня своим взглядом. А интересно, чувствует ли он моё волнение?». Они подъезжали к её дому. Машина остановился возле кукольного театра. Айбениз поблагодарила Тярлана:

–     Извините меня за то, что причинила вам столько беспокойство. -  сказала она и собиралась выйти, как Тярлан  заговорил;

–     Обижаете. – сказал он с невинным взглядом. - Айбениз ханум, а вы можете дать мне свой номер? Понимаете ли, я за вас очень беспокоюсь. Я бы изредка справлялся бы о вашем здоровье. – обратился он к Айбениз с первой просьбой. Она не дала себя долго ждать. Не видев в этом ничего дурного, она тут же записала свой номер в клочок бумаги и передала ее парню. Тярлан хоть и схватил записку, но заодно успел зацепиться за её пальцы. Удержал их, не отпуская, но этот миг длился не больше двух минут. Айбениз открыла дверцу автомобиля. -Ну, пока. Присматривайте за собой. – сказал он, стараясь растрогать её своим вниманием. В ответ опять - таки послышались слова благодарности. А через пять минут на том месте, где он высаживал Айбениз, не осталось ни Тярлана, ни его иномарки, на которой он ездил по всему городу…. В одиннадцать часов вечера, когда Вахид с Реной сидели в гостиной за телевизором, раздался телефонный звонок. Звонил тот незнакомый голос, хотя через несколько минут, Айбениз все же удалось узнать своего тайного поклонника.

–     Добрый вечер, извините за беспокойство. Позовите, пожалуйста, Айбениз ханум. – сказал он.

–     Я вас слушаю. – ответила Айбениз, на этот раз, не выдавая себя за другую.

–     Здравствуйте, Айбениз. Это Тярлан.– ответил тот голос. Удивление Айбениз была безмерно.

–     Добрый вечер. – сказала она, не понимая того, зачем же Тярлан попросил у неё домашний номер, тогда как он имел его при себе без ведома Айбениз.

–     Ну, как ваше самочувствие? Я вам не помешал? – спросил он, интересуясь её самочувствием.

–     Да ради бога, конечно же, нет. Наоборот, я вам так благодарна за всё, что вы для меня сделали. Вы довольно учтивый человек. – ответила она, смущаясь.

–     А зачем вы так официально со мной разговариваете? А может, вам не по душе мой звонок? Скажите мне правду, если я вам неприятен, то я больше не буду вам надоедать. – спросил он, пытаясь разузнать отношение Айбениз к его персоне.

–     Да что вы? После вашего пристрастного отношения, как я могу запретить вам звонить? Но сейчас очень поздно. Не хочу, чтобы родители начали подозревать что – то неладное. А может, попрощаемся? – ответила Айбениз, собираясь повесить трубку.

–     Одну минутку, ханум, - быстро заговорил Тярлан, - а можем ли мы завтра встретиться? – спросил он, выступая с неожиданным предложением.

–     Мне кажется, в этом нет никакой надобности. – ответила Айбениз, отклоняя его просьбу.

–     А по-моему, есть. Не думайте обо мне скверно, просто я бы хотел увидеться с вами, ну, как добрый знакомый. – ответил Тярлан, не позволяя ей подумать о чём-то другом.

–     Я не могу вам заранее что-то обещать. Не знаю… я должна подумать над этим. – ответила Айбениз, не решаясь отказаться от его предложения.

–     Будьте уверены, я не собираюсь к вам навязываться. И вы тоже не спешите, прежде чем ответить, хорошенько подумайте. Я вам перезвоню. Ну, опять – таки, как добрый знакомый. А сейчас, добрый вам ночи. До свидания. – ответил Тярлан, прощаясь с Айбениз. Она не успела опомниться, как вслед за ним позвонила Назрин.

–     Ну, зачем же ты мне врешь? – бросилась девушка на неё с обвинениями и жалобой. - Знаешь, кто мне намедни звонил? Твой старый знакомый Тярлан. Я сразу же узнала его голос. Значит, ты с первого же дня нашего знакомства, без моего согласия, передала ему мой номер? Не пытайся меня надуть. У меня хорошая память на голоса. Как же тебе не стыдно!

–     Ну, во-первых, здравствуй! – яростно произнесла Назрин, не примирившееся с таким поведением подруги, - А во - вторых, чего заладила: Тярлан, да Тярлан? Я уже долгое время с ним не вижусь. Ну, скажи, откуда у тебя такое недоверие ко мне? Но, это же необоснованное подозрение. Я же тебе ещё тогда сказала и сейчас готова повторить, я никому ничего не передавала! И уж тем более, Тярлану. Да и я совсем не в курсе того, что он тебе звонит. Разве он не может достать твой телефонный номер из другого источника? Между прочим, у него большие связи. Если захочет, разузнает все номера нашего города. А твоего подавно! – ответила Назрин в расстроенном виде.

–     А что можешь сказать насчёт появления Тярлана на том же пляже, где мы отдыхали? А кто передал ему эту информацию? Чайки, что ли? – продолжала недоверчиво иронизировать Айбениз, как Назрин, расстроено произнесла:

–     Ей - богу, ну и странная же ты. Всё время ищешь во мне ошибки. Ну, скажи-ка на милость, разве ты сама больно идеальная? Ничего себе, едем на пляж, все купаются, а ты держишься на стороне. А может, считаешь нас недостойными своей персоне? Ну, чего молчишь? Я только одного не пойму, из-за того, что ты надумала отдохнуть в пляже, то другие, ну, например, Тярлан, не имеет право посещать пляж? И ты это называешь нормальным рассуждением?! – вымолвила девушка, обвиняя подругу в слабоумии.

–     Когда моя самая близкая подруга оставляет меня на побережье в полном одиночестве и даже не умудряется хотя бы изредка взглянуть в мою сторону, то мои предположения можно считать вполне нормальными суждениями. Если бы не присутствие Тярлана, то….,- не успела Айбениз выговорится, как Назрин сразу же затянула струну.

–     Я что-то не смекну, что ты имеешь в виду? И какое, черт подери, имеет отношению ко всему этому Тярлан? – заговорила она в грубой форме. Айбениз не удержалась и рассказала ей о том неприятном происшествии, которое произошло с ней на берегу моря. Назрин слушала её, навострив уши и не издавая при этом ни единого звука. Подозрения Айбениз были небезосновательными. Обычно первые впечатления не бывают обманчивы. Происшествие на берегу и вправду являлось заранее запланированным сценарием, невольной участницей которого стала Айбениз. – Надо же. Айка, могу поклясться всем святым, что я об этом ничего и не знала. И типун мне на язык, если я вру. Если бы я была в курсе случившегося, могла ли я остаться хладнокровна к этому безобразию? Где бы не была, сразу же пришла бы в помощь,– оправдывала себя Назрин, а затем и добавила:- Послушай, а Тярлана-то в этот миг к тебе привел сам Аллах.

Но Айбениз не могла успокоиться. Она обвиняла её без умолку.

–   Ну хватит да, Айка, давай не будем из-за этого сомневаться друг в друге.– сказала Назрин, пытаясь успокоить её и вывести из стресса. – Но, а если в вашей судьбе и вправду есть место встрече, и даже близкому знакомству, то в таких ситуациях, как правило, не стоит искать виноватых. В таких ситуациях, остается только одно. – загадочно вымолвила она.

–   Что? – спросила Айбениз с нетерпением.

–   Дать волю своим чувствам и любить! Любить! – ответила Назрин, сумев этими словами притронуться к  самым нежным струнам её сердца. Айбениз положила трубку на место, хотя была ошеломлена советом своей подруги. В это время у неё за спиной раздался голос матери.

–   Доченька, а с кем это ты разговаривала в такой поздний час? – спросила она.

–   С Назрином. – ответила та, снова расстроив мать. Рена смотрела на дочь оценивающим взглядом. Столь непонятная настойчивость Айбениз в этом вопросе сводила её с ума. - Мама, я помыла посуду и убралась в комнатах. Спокойной ночи. – сказала она, как вдруг Рена расстроенным голосом воскликнула.

–   Постой, у меня к тебе разговор! – промолвила мать, зайдя в комнату дочери. - Айбениз, доченька, - сказала она с нетерпением. - ты до сих пор всегда слушалась меня. Я хотела бы, чтобы и в последующим, у нас не испортились отношения. У меня к тебе один совет. Не дружи ты с Назрин, оставь ты ее, оставь!

–   Мамочка, но она же такая безобидная. – ответила Айбениз с упорством.

–   Ты не права, доченька, не права. Как – никак, но я набралась большого опыта в жизни и отлично разбираюсь в людях. Между поступками, мыслями и нравами этой девочки и тобой ничего общего нет. Я даже чувствую, как она тебе завидует. И подобная черная зависть способна заставить любого человека сделать больно другому. Да пойми же ты, я не хочу, чтобы ты превратилась в жертву дурных проделок Назрин. Ты же у меня такая доверчивая. И она может запросто воспользоваться этим. – посоветовала мать.

–   Но как? – спросила Айбениз, требуя разъяснений.

–   Доченька, от людей стоит всего ожидать. А такие девушки, как Назрин, очень опасные люди.  Представь, что ты под палящим солнцем шагаешь в безграничной песчаной пустыне. И тебя морить усталым. Хочется немного передохнуть. Неожиданно перед тобой появляется маленькая глыба. Ты усаживаешься на ней. Но ты даже не догадываешься, что под тобой копошится много скорпионов и змей. В жизни нам встречаются точно такие же змеи, которые умело скрывают свои намерения. Такие люди ищут удобного случая, чтобы ужалить тебя. Короче, как бы ты не возражала, но я уверена, что и Назрин точно такого же сорта. И я не хочу, слышишь, не желаю того, чтобы ты с ней дружила! – вымолвила мать, качая головой.

–   Мамочка, но…

–   Ты моя умница. – Рена перебила дочь на полуслове, - Если ты будешь меня слушаться, то тебе не придется жалеть. Ты попозже убедишься, как я была права. Доченька, прошу тебя, расстанься с ней, спаси своё доброе имя и не дай нам опозориться перед добрыми людьми. Обещаешь? – спросила она, надеясь получить от дочери положительный ответ.

–   Хорошо, мама, я постараюсь держаться от неё подальше. – ответила Айбениз, успокаивая мать. Рена вышла из комнаты, и забегала в кухню. Айбениз накинула на себя одеяло. Она пристально смотрела на стенные часы с большим маятником. С каждым его движением, глаза Айбениз слепились и тянули её ко сну. Она даже не почувствовала, когда вошла в глубокий сон, где её ждал мир приятных сновидений.

Тярлан не переставал звонить Айбениз и высказывать своё желание встретиться с нею. Но она каждый раз отказывала ему, хотя металась в водовороте сомнений. Но не надо забывать, что за каждым колебанием следует рисковый шаг. Это неизбежно. Айбениз думала о нём днём и ночью, оправдывая Назрин; «А может, Назрин права?– шептала она про себя, – а может, эта моя судьба, мой рок. Ну, зачем же я не должна принять его? Он же запал мне в душу. Ну, тогда, зачем же я его избегаю? Ведь для того, чтобы достичь чего - то в жизни, надо уметь рисковать без всяких сомнений. Нет, так не может продолжаться. Я  отвечу ему; или да или нет». Она прошла в свою комнату. Переоделась. Айбениз собиралась выйти, как тут же вернулась мать. Она, взглянув на дочь с удивлением, спросила:

–   Ну и куда же ты собралась?

–   В библиотеку. Ведь до окончания каникул осталось совсем мало времени. Хотелось бы немного позаниматься. – ответила Айбениз. Мать, полностью доверяя своей дочери, отпустила её без всяких уговоров.

–   Ладно, доченька, иди, но не задерживайся допоздна. – сказала она, прощаясь с нею. Айбениз вышла из дома в хорошем настроении, хотя всю дорогу думала о той лжи, которую она впервые произнесла ради того необыкновенного парня с безумными глазами. Она даже не почувствовала, как дошла до места встречи. Тярлан с большой скоростью затормозил на её пути. Он вышел из машины, подошёл к Айбениз и поздоровался с ней вежливо;

–   Добрый день, ханум. А я не опоздал?

–   Нет, вы не только учтивы, но к тому же и пунктуальны. – ответила Айбениз. Тярлан пригласил свою возлюбленную в один из дорогих ресторанов города, куда Айбениз не могла бы даже заглянуть мимоходом. Во время обеда он, пользуясь моментом, приласкал  руку Айбениз за столом. Но затем, боясь спугнуть её, решил наконец - то признаться в любви.

–   Айбениз ханум, не скрою, что я очарован вами. …. Вы уж извините меня за назойливость. Но, поверьте, у меня даже в мыслях не было злоупотреблять вашей добротой и подстрекать вас к чему-либо. Просто вы тоже поймите меня, мне трудно справляться со своими чувствами. Я как - то уверен, что после этой беседы, у вас относительно меня возникнут скверные впечатления. Вполне вероятно, что будете меня презирать, но я не могу больше молчать о своих чувствах, вы не можете даже себе представить, как это тягостно. – сказал он, не скрывая своего волнения. Он дрожащими пальцами вынул из кармана дорогую сигарету, закурил и посмотрел на неё, с надеждой уповая услышать положительный ответ. Айбениз была ошеломлена столь внезапным признанием.

–   Понимаю, но я пока что не могу ответить вам взаимностью. Для того, чтобы мы хорошо узнали друг - друга, требуется определенное время. Вы согласны? – спросила она умеренным голосом, не торопя события.

–   Да, пожалуй, в таких делах не стоит торопиться. – ответил Тярлан, хотя это предложение его вовсе не устраивала. Он был их тех, кто не полагается на решение проблем временем, а преждевременно добивается сразу всего, даже не взирая на то, что в большинстве случаев, подобные порывы заканчиваются фатально.

–   А сейчас мне пора. Я и так больно задержалась. – сказала Айбениз, вставая из-за стола.

–   Не спешите, я сам вас отвезу. – ответил Тярлан, позвав официанта. Он  рассчитался с ним, вежливо открыл дверь и пустил даму вперёд. Айбениз осознала того, что культурных манер ему не стоит и занимать. Он довёз её до кукольного театра, а когда Айбениз собиралась выйти из машины, вымолвил. - Я через два дня вам позвоню. Расстаюсь с вами в надежде когда – нибудь услышать из ваших прекрасных уст положительный ответ. До свидания.

На самом деле, Тярлан наблюдая за ней, думал о другом; «Какая же она недотрога. Ну ничего, я сумею тебя сломать. До сих пор никто не сумел противиться моим желаниям. Тебе нравиться капризничать, ну и пусть. Придёт день, когда ты сама будешь искать со мной встречи». После чего, он сорвался с места, не обращая внимания на встречные машины….Через несколько минут, он остановился во дворе большого особняка. Вышел из машины и запальчиво захлопнул дверью. Неприступность Айбениз казалась для него смешной. Он был не из тех, кто уважает женское достоинство. Тярлан обвинял Айбениз за её упорство и потому никак не мог успокоиться; «Кем это она себя возомнила? Я же не из тех, кто валяется на дорогах. Ничего, я  сумею сорвать твоё сопротивление. Ты не обольщайся на тот счёт, что я стараюсь быть вежливым в обращении с тобой. Это временные явления. Каждому терпению приходит конец. Я  в любой момент могу пользоваться тобою и ты не лучше тех девок, с которыми я проводил время». Несмотря на подобные грубые реплики Тярлана в адрес Айбениз, он представлял её в своих грёзах рядом, прикасался к ней без всякого препятствия и чувствовал жгучее волнение от визуальных представлений. Она отличалась от других девушек, с которыми он вёл беспутную жизнь не только своей красотой, но и величавостью. Но тот, который за счёт денег папули был способным купить половину города, мог бы понять смысл девичьей чести. Отнюдь. Сегодня он чувствовал себя не в своей тарелке. «Только бы дойти до дома. Лишь бы понюхать дури. А то сейчас голова взорвётся», -думал он, взирая красными зрачками на окружающих. В это время шофёр дома Ширзад, -усатый, краснолицый, щекастый, забавный мужик, с длинными ресницами и с густыми, черными бровями, - еле – еле передвигался с тяжёлыми корзинами на руках. Он при виде молодого хозяина, заговорил раболепным тоном;

–   Тярлан бек. Добрый вечер. – стал приветствовать его слуга, как он, даже не одарив его вниманием, прошел мимо. Ширзад впялил в него глаза и осторожно под носом прошептал; «Ты на них посмотри, мян олум[1]. Они из-за этих проклятых денег так зазнались, что даже скупятся поздороваться с человеком». Ширзад, бормоча про себя эти слова, с трудом затащил корзины в кухню с заднего двора. В кухне домашним хозяйством занимались особа средних лет Саида – грузная, с размашистой осанкой, да с добрым лицом и сияющими глазами женщина, которая сперва, хоть и являлась кормилицей и воспитательницей Тярлана и его сестры Ганиры, но с годами, в силу обстоятельств, превратилась в незаменимую повариху этого дома, а также, подкрашенная блондинка Самира – привлекательная, с грушевидным телосложением и со средней длиной волосами служанка, которая больше всех понравилась Ширзаду своим бойким характером. Саида в последнее время очень тревожилась относительно отрицательных изменений, которые она наблюдала в характере Тярлана. Но она не имела права даже упомянуть об этом перед хозяевами дома. Это не секрет, что она жила в этом доме уже больше двадцати лет. Но при всём этом, она умела держать рот на замке и выбирать слова, когда решалась высказать своё мнение по поводу детей. Хотя Фикрет, хозяин особняка и относился к ней доброжелательно, но Дильшад, жена Фикрета, имеющая сильное влияние в этом доме, не считалась с мнением прислуги и представляла собой высокомерную, властную и корыстную женщину. А Саида никак не могла оставаться непричастной к судьбе своих воспитанников. Она настолько привыкла к домочадцам этого дома и больше всего Фикрету, что и один день не смогла бы жить за пределами этого дома. Порой, задумываясь о судьбе Тярлана, она старалась всеми силами оправдывать его поступки; «Даст бог, жениться, может, после этого и образумиться». Но она где - то в глубине сердца понимала, что изменить Тярлана в лучшую сторону непосильный труд, который даже страшно себе представить. Иногда Саида даже обвиняла себя в том, что не сумела воспитать Тярлана как надо; «А может, это моя роковая ошибка? А может, это моя оплошность?» – спрашивала она себя. Вскоре, став свидетельницей материнского эгоизма Дильшад в отношении своего сына, сама же опровергала эту мысль, взваливая всю вину на хозяйку дома. «Нет, я ни в чём не виновата. Родная мать несёт ответственность за поступки своего сына. Она портит его своим излишним вниманием и заботой. Кто я, на самом деле, чтобы вмешиваться в их отношения? А если перегибу палку, то и меня на старости лет от нее достанется, да и не только, она еще и выгонит меня из дома».

–     Алло, Дильшад  ханум слушает.

–     Делечка. Это я, Гамер ханум.

–     Гама, ну здравствуй, здравствуй, рада слышать твой голос.

–     Спасибо, дорогуша. Ну, как ты? А как самочувствие Фикрета Пашаевича и Тярлана?

–     Да так себе, работает. Как у нас говорится, утром в пойло, а вечером в кормушку. А мой голубчик Тярлан, слава Всевышнему, в хорошем расположении духа.

–     Ну что, собираетесь справлять свадьбу Ганиры или как?

–     Гамочка, я прошу тебя, не напоминай о ней. Надоело она мне, понимаешь, надоело!

–     Ааа, Деля, ну зачем ты так? Как-никак, но она же твоя дочь.

–     Не дочь она мне, а потенциальный недруг! После того, как она приклеилась к этому Шахбазу, я уже вычеркнула её из нашей семьи. Да посмотрите на неё, с кем она связалась. С каким – то жалким бедняком! Гамаджан, клянусь своей жизнью, до помолвки с Шахбазом, каждый день звонили друзья Фикрета и просили руки Ганиры. А муж всё время твердил, что, ей ещё рано выходить замуж. Гамочка, если бы я прежде знала, что она обручится с этим оборванцем, то я тут же нашла бы для неё достойную пару. Сколько раз можно твердить, что он не из нашего сословия, а она наперекор мне, обоими руками вцепилась в него, как клещ. И что она в нём нашла? А этот голяк настолько обнаглел, что отказывает Фикрету в содействии. Несет вздор о том, что не нуждается ни в чьей помощи. Ой, Гама, он даже не подлежит к обсуждению, и так видно, круглый идиот и мазила. Ему то что, он же сроднился с этой бедностью. Пусть катится ко всем чертям, но оставит Ганиру в покое. А она, балда, играет под его дудкой. Гама, поверь, когда вижу её лицо, так и хочется разорвать её на куски. Жду не дождусь того дня, когда она уберется с моих глаз долой, только тогда я смогу спокойно передохнуть.

–     Деля, ну, ты тоже хороша, она же тебе совсем не мешает.

–     Не мешает? Да она же всё время травит бедного Тярлана. Я  одного не пойму, что, что она хочет от моего бедного сыночка? Ох, и достала же она горемыку со своими безосновательными упрёками. Сдается мне, что всё это влияние Шахбаза. Нет до тех пор, пока она не вылететь вон из этого дома, моему мальчику не видать свободу, как своих ушей. У него теперь один единственный выход, закрываться в своей комнате и никуда не выходить. Ну, скажи, разве подобает такой душечке, как мой Тярлан, запираться среди четырех стен? Да лишится она света земного! Нет, в конце - концов, у бедного парня от нехватки воздуха однозначно лопнет сердце.  

В этот момент, в комнату вошла Ганира с Шахбазом. Заметив краешком глаза будущего зятя, Дильшад начала игнорировать его, поменяла тему разговора с таким умением, что Гамер на минуту ответила ей длинной паузой.

–     Гамочка, что – то давно не видно Гусейна Аббасовича? Похоже, у него тоже много работы, не так ли?- продолжила она свой разговор. Ганира переживала за подобное пренебрежительное отношение своей матери к своему жениху. Но Шахбаз, почувствовав всем сердцем, печаль своей невесты, постарался её успокоить.

–   Полно. – сказал он, обращаясь к ней ласковым тоном. - Я и так не собираюсь задерживаться.

–   Она так к тебе несправедлива. – с мольбой произнесла Ганира, – Если можешь, прости.

–   Не надо, милая. – вымолвил Шахбаз. - Для меня важнее всего ты. Остальные вещи для меня никакого значения не имеют. - После чего парень, прежде чем покинуть дом, весьма серьезно обратился к своей неуступчивой тёще. - Дильшад ханум, вот, вручаю вам дочь в целостности и в сохранности. Спокойной вам ночи. – сказал он, прощаясь с нею. Но Дильшад даже не вздрогнула в ответ своему зятю. После ухода Шахбаз, Ганира не смогла удержаться и с гневом высказалась.

–     А может, положишь трубку в сторону? Ну что тебе стоит хотя бы ради приличия поздороваться со своим будущим зятем, это же совсем не трудно.  - сказала она, отняв у неё трубку.

–     Послушай, ты лучше не указывай мне, что делать! Знай своё место, нахалка! – ответила Дильшад, отталкивая её руку.

–     А тебе вместо того, чтобы висеть целыми часами на телефоне, следовала бы поинтересоваться своим сыном. Вот увидишь, рано или поздно угодить он за решетку, но тогда уже будет поздно убиваться. – сказала Ганира, снова заговаривая о Тярлане.

–     Оставь моего мальчика в покое! Не придирайся к нему! Лучше болей душой за себя. Собираешься замуж за какого - то оборванца. На него посмотри, даже от помощи своего тестя отказывается. Не думает о своем будущем. Ну, хотя бы подумал о тебе. Иди, иди, образумь своего любимчика, уж потом будешь совать свой нос в мои семейные дела. – сказала Дильшад, угрожая ей кулаком. В эту секунду в пороге двери и появился Тярлан, возвратившийся после неудачной встречи с Айбениз. Ганира, столкнувшись с братом, сразу же воскликнула;

–     Легок же он на помине. Ну вот, опять, как всегда, на взводе наш маменькин сыночек.– подшучивала она над ним.

–     Эй, не морочь мне голову. Назойливая дура, – высказался тот, стараясь спастись от придирчивости сестры.

–     Ах, ах, если бы я была на месте Тярлана, так задала, так задала бы тебе. – сказала Дильшад, сгорая от гнева, и сразу же обратилась к сыну;- Сыночек ты мой, идём со мной, идём, я сейчас покормлю тебя.

–     Не надо, мамуль, я вовсе и не голоден. – ответил Тярлан. - Если немного посплю, то всё будет окей. Ты только прикажи прислугам, чтобы они меня не беспокоили.

–     Милый, что – то случилось? – засуетилась мать, как сын, стиснув зубы от тупой головной боли, злобно закричал:

–     Да нет же, нет. Сколько же в этой дыре надо повторяться, чтобы кому-то что – то дошло?- произнес он, напоследок кривя рот.

–     Сыночек, ты только не нервничай. – умоляющим тоном вымолвила мать. - Просто у меня из - за тебя в душе не спокойно, вот поэтому - то и спросила. Делай так, как тебе будет угодно.

Тярлан поднялся в свою комнату, оставив слова матери без внимания. Он бросил пиджак в сторону и сразу набрал номер телефона своего знакомого.

–   Стасик, у меня закончилась травка. – сказал он хриплым голосом. - Если у тебя в запасе имеется хоть что-то, то пересылай скорее. Деньги получишь, как и обычно, от телохранителей.

–   Нет проблем, гагуля, сию же минуту перешлю. А сколько тебе нужно?– спросил Стас сонным голосом.

–   Для начала два пакетика более чем достаточно.

–   Знаешь ли, а у меня, в данный момент, столько не имеется. – заискивая. возразил Стас. – у меня всего лишь один пакет.

–   Ладно уж, пересылай. Потом созвонимся. – сказал он, застонав и бросив при этом трубку. После принятия необходимой дозы, он почувствовал, как его тело теряло свою невесомость. Он лежал на краю кровати, свернувшись клубком. Дурь, которую парень успел глотнуть, стояла в открытом виде на столе. Через несколько секунд, кокаин подействовал на своего хозяина. А через минуту, он уже порхал на седьмом небе. Он терял над собой контроль. Смеялся без умолку, качался на кровати, кружил по всей комнате, звал её, только её, Айбениз, которую он видел в облике белой чайки; - Постой, Айбениз, погоди, не улетай так далеко. Видишь, я не могу до тебя дотянутся. Ну ничего, сейчас я тебе поймаю. Поймаю и крепко, крепко обниму. – шептал он, бегая по всей комнате, словно хотел поймать свои иллюзии. В этот момент Дильшад либо не слышала непонятных и странных слов своего сына, либо же, вообще, пыталась их не слышать. Лишь Саида, проходившая мимо дверей комнаты Тярлана, прислушиваясь к странным словам молодого хозяина, начала волноваться: «О Аллах! Что же это с ним? А может, он окончательно свихнулся?». Но она мучилась в одиночку, так как не решалась делиться с кем – то о существующей проблеме. Лишь изредка Фикрет слушал её некоторые соображения, и то с большим трудом. Так как, он сам уставал от той тяжелой атмосферы, что воцарилась в доме. Наблюдая усталое выражение глаз своего хозяина: «Что за напасть? – шептала она про себя, – даже страшно думать, чем всё это кончиться?». Но Саида при всей своёй ясности ума, неспособна была понять, что в этом доме невозможно для спасения хвататься даже за соломинку, ибо в её стенах не существовало чувство страха ни перед богом, ни перед взрослыми, да и ни перед совестью. Саида не понимала, что атмосфера домашнего очага любого бедняка, работающего в поте лица за кусок хлеба более доброжелательна и искреннее, чем погода в этом доме, где разводятся всякие нечисти. Разве не это главное счастье? Человек, который не в силах смотреть на будущее с трезвой и ясной головой, он просто - напросто недостоин называться человеком. А именно, лишь те люди, в чьих кошельках водятся мыши, как отзывался о неимущих граждан Тярлан, те, которые знают настоящую цену сегодняшнему, завтрашнему дню, не взирая на своё маленькое существование в обществе - это и есть именно те, которые умеют возвысить человеческое существо сверх всякого предела. Саида зашагала в сторону кухни с задумчивым видом. После болезненного сна Тярлан спустился в гостиную в полусонном состоянии. На диване перед телевизором сидел, недавно вернувшись с работы Фикрет с чашкой чая в руках. Он, поворачивая голову в сторону сына и видя, как он выводить вавилоны, подумал про себя; «Наверняка, где-то наглотался спиртного вместе с безалаберными дружками». А между тем, сын приволокся к отцу, еле держась на ногах с очередной просьбой на устах. – Знаешь ли, папуль, я позарез нуждаюсь в пяти тысячи зелёных. – сказал он сразу, даже не поздоровавшись с отцом.

–   Какой же ты все – таки паразит, а? Разве я две недели тому назад не дал тебе две тысячи? – неистово заговорил Фикрет.

–   Папуля, ну как тебе не стыдно, а? Ворчишь из-за каких-то грошей. – шмыгая носом, ответил Тярлан.

–   Ну и бессовестный же ты, разве можно за одну неделю метать столько денег на воздух? Я одного не могу понять, куда же ты их так тратишь? – снова задорно спросил Фикрет.

–   Ээээ, папуля, не начинай да, пожалуйста. На этой же земле не успеешь глазом моргнуть, как то, что ты называешь бабкой, в один миг превращается в воздух. Ведь я же не могу отказаться от привычного для меня образа жизни? Ну, хотя бы нужно порой сходить на меджлисы друзей, отдыхать на пляжах, гулять с девчонками, посещать развлекательные центры, бары. А для этого что требуется? Конечно же, деньги. Две тысячи зелёных для таких забав совсем немного, поверь. Кто – кто, но ты должен меня понять. Ты же у нас, как говориться, понятливый мужик. Мы же с тобой как-никак, но известные люди. И ты считаешь дозволенным, чтобы кто - то про тебя или обо мне говорил как о крысе, которая скупится в каких – то копейках? Не знаю как ты, но я не желаю стыдиться перед своими братанами. – сказал Тярлан, объясняя своё положение отцу.

–   Знаешь, ты кто?! - завопил Фикрет, вскакивая с места: - Подлец окаянный! Успокоишься, когда окончательно меня разоришь! –гневно ответил он, вынув из кармана пять зеленых и, кидая их на стол, как тут как тут, откуда - то появилась Дильшад на зов своего любимого сыночка.

–   Фикрет? А ты уже дома? Почему же я не заметила твоего приезда? – спросила она с удивлением.

–   И впрямь не заметила? Да не может этого быть. Ведь пять минут тому назад аист самолично привез меня в своей сумочке, не понимаю, как же это могло улизнуть от твоего зоркого взгляда? – с иронией ответил тот.

–   Фикрет, да ты что, издеваешься надо мной?! – вспыльчиво заявила Дильшад, как Фикрет тут же взорвался.

–   Да вы что, Дильшад ханум, это не я, а ты со своим отпрыском издеваетесь над таким несчастным, как я! Ни дня покоя!

–   Эээ, не тронь ребёнка. Ну что ты от него хочешь? – спросила Дильшад, словно предупреждая своего мужа не придираться к ее чаду.

–   Да что я могу хотеть от такого лоботряса?! – не угомоняясь и, с еще большим жаром, отозвался Фикрет, после чего добавил: - Что мать, что сын. Между вами никакой разницы. Ну и впрямь, два сапога пара. Совсем совесть потерял. Две недели тому назад, я дал ему две тысячи долларов, а сегодня он вынул у меня ещё пять тысяч. Ну, нельзя же быть таким расточительным, он меня с такими расходами сведет в могилу. – снова жаловался Фикрет, но Дильшад, услышав про деньги, тут же вспомнила о своих расходах.

–   Ааа, - воскликнула она, – а я тоже вспомнила. Фикрет, мне ведь тоже понадобиться семь тысяче зелёных. Говорят, в город привезли красивую норковую шубу из натурального меха. Завтра я должна обязательно её купить.

–   Ну вот, пожалуйста, - с сожаленьем заговорил Фикрет, - я уже как час твержу о том, что не подобает вам допускать такое расточительство, а она бредит о каких-то семи тысячах. Нет, женушка, твои родители погрешили, когда давали тебе имя, они должны были назвать тебя не Дильшад, а Манат^[1] ханумом.

–   Фикрет, ты лучше не испытывай мое терпение. – ответила Дильшад. - Разве подобает таким достопочтенным людям, как мы, расхаживать по городу без гроша в кармане? Я что, для тебя какая-то оборванка, что ли? Я же полноправная хозяйка этого дома и всё вокруг меня должно складываться в соответствие моего положению! Ты что, хочешь, чтобы знакомые и соседи, показывая на меня пальцем, пустили сплетню про то, что Фикрет Пашаевич содержит свою ханум, как прислугу?

–   Ох, бедная моя голова. – схватил Фикрет руками разболевшуюся голову, - Ну какой же я и вправду невезучий человек. Женщина, да пойми же и ты меня, я не владелец банка, чтобы всё время чеканить для тебя деньги! А ты хотя бы в курсе, что карманные деньги этого хоромы стоят дороже, чем средства для жизни? – спросил он, но, увидев как беспечно смотрит на него жена, закричал, бросая пачку денег в ее сторону: - На, подавись ты этими деньгами, только оставь меня в покое! – После чего захватил пиджак и собирался выбежать из дома, как вдруг Дильшад с интересом спросила:

–   Если не секрет, то куда же это ты собираешься в эту тёмную ночь? Ты же только сейчас вернулся домой.

–   В преисподнюю, куда же еще? – ответил он, повысив голос.

–   Ну что ж, скатертью тебе дорого. Наверное, и там для тебе найдется койка, где ты и переночуешь. – под носом пробормотала Дильшад, считая деньги.

–   Трогай! – сказал через несколько минут Фикрет, сев в машину.

–   Хозяин, а сейчас куда путь держим? – спросил Ширзад с особым акцентом, как хозяин, прислоняясь головой на мягкий диван автомобиля, загадочно произнес:

–   Известно, куда.

Ширзад всю дорогу так и пытался заговорить с Фикретом. Но, увидев его угрюмый вид, не решился вымолвить ни словечка. Вскоре они подъехали во двор пятиэтажного дома. Фикрет подошёл к подъезду, после чего, обращаясь к шофёру, сказал;

–     Ты лучше меня не жди. Вернись-ка лучше домой. А вдруг ребятам что – то понадобиться. А завтра в семь приедешь за мной и отвезешь меня на работу.

–     Как прикажешь, хозяин, будет сделано, -ответил Ширзад, не осмелившись затягивать беседу. Фикрет не успел зазвонить в дверь, как она распахнулась перед его носом. Перед ним в белом халате с мокрыми волосами стояла Жанна. Она взяла его за руку и притащила в квартиру, захлопнув дверь.

–   Привет, мой милый. А зачем так поздно? – сказала она обидчивом тоном. –Я же так соскучилась. – И она поцеловала Фикрета в щеку. После чего, мужчина, схватив Жанну за талию и прижав ее к себе, жадно поцеловал её в губы. Затем он отпустил её и снял обувь. Он прошел в комнату и присел в кресле. Жанна почувствовала, что он не в том настроении. Она привыкла всегда выслушивать своего любовника с терпением, давая ему возможность высказаться. И на этот раз она подошла к нему, присела рядом и ласково дотронулась руками до его густых волос. - Что, пупсик? Зачем не в настроении? – спросила она, как Фикрет, развязывая галстук, вымолвил:

–   Давай, мамочка, налей мне чаю, потом уж поговорим.

Когда Жанна прошла в кухню, он растянулся в кресле, стараясь вырваться из рук усталости. Через секунду на пороге комнаты появилась Жанна. Она поставила на стол чашку чая, шоколадные конфеты, сладости, которые она испекла для своего любимого. Даже во время чаепития, недовольство Фикрета не сошел с его лица.

–   Бедняга, совсем замучился. – произнесла Жанна, массируя его плечи, шею и спину. Фикрет почувствовал, что его тело постепенно освобождалось от тупой боли.

–   Ещё, милая, ещё, – прошептал он, прося Жанну продолжить. Она помогла ему прилечь навзничь, а затем, начала массировать его от кончиков пальцев до плеч.

–   Пупсик, давай, раздевайся. Одежда мешает. – сказала она. Фикрет встал на ноги, умирая от утомленности, разделся и прилёг на прежнее место. Во время массажа Жанна явно ощутила,  что его клонит ко сну. Она осторожно нагнулась к нему и кончиком языка облизала его уши и шею. Фикрет почувствовал блаженство от прикосновения рук Жанны. Но после подобной выходки его словно ударило током. Он повернулся, схватил Жанну, повалил её на мягкий диван, и начал грубым образом кусать её шею, не оставив без внимания её пухлых губ. Она застонала от удовольствия: - Пупсик, перестань, больно ведь.

Фикрет остановился на пару секунд;

–   Прости, милая, прости, это всё из – за напряжения. – сказал он, на этот раз, подойдя к ней с нежностью. Через минуту они слились не только дыханием, но и телом. Их вопли ясно слышались в соседней квартире, жильцом которой являлся пенсионер пожилого возраста. И лишь спустя некоторое время в комнате воцарилась тишина. Всё осталось позади. Они лежали рядом, выкуривая сигарету. Фикрет рассказывал Жанне о своих домашних неурядицах во всех подробностях. Если бы не она, если бы не её участливость, то наверняка бы, Фикрет лишился бы разума от того неблагодарного отношения, которое он испытывал в ответ от своего сына и жены. Жанна имела небольшой банковский счёт, куда Фикрет перечислял время от времени небольшую сумму денег после покрытия расходов своей семьи. Она никогда не жаловалось на столь скромное проживание. Ей полностью хватало и того, что она занимала хоть чуточку места в судьбе своего любимого. Советуя Фикрету по поводу его проблем, она умела выбирать слова, не позволив себе выговорить чего-то лишнего, боясь потерять его навсегда. - Я одного не пойму, что же им нужно? – спрашивал Фикрет с жаром, - Они явно хотят разорить меня. Этот оболтус переходит всякие границы. А Дильшад, словно Анна на шее. Знаешь, Жанночка, я так устал, так измучился. Хоть бы уехать из города навсегда. Забыть обо всём, обо всех проблемах, о своих обязанностях и обо всех обязательствах. Жить себе певуче. Никого не знать. Уехать на далёкий островок, где нет ни одной живой души. Загорать под солнцем. Купаться на пляже. Любить и быть любимым тобой. – сказал он шёпотом, нахмурив брови. Фикрет сам не верил тому, что он сможет когда-то найти вместе с Жанной тот глоток счастья, о чём мечтал всю жизнь. А она, поглаживая Фикрета по волосам, произнесла;

–   Пупсик, не надо себя мучить. Всё равно у тебя в хате ничего не изменится. Пацан потратит бабки налево и направо. Жена будет ворчать день и ночь. А ты, в принципе, только нервы истратишь, обращая на них внимание. Лучше забудь обо всём и думай о нас. Обо мне. Вот закроешь глаза, и сразу появлюсь я перед тобой в вечернем платье. Закроешь ещё. Появлюсь в твоих грёзах совсем нагая, покрытая цветами. – заговорила она, решив сыграть чувствами этого мужчины.

–   Ах ты, проказница. – ответил Фикрет, прикусив гладкий живот своей любовницы и хохоча от удовольствия. Он заигрывал с нею, после чего лёг в постель усталым. Он достал бутылку шампанского, налил его в хрустальный бокал, глотнул, закрывая глаза, после чего взглянул на Жанну пристально, прочитав для неё стишок хриплым голосом, трепеща от вожделения. 

Огонь в камине весело горит,
На теле твоем бликами играя,
А ты стоишь передо мной нагая,
Притягивая взгляд мой как магнит.

Хочу продлить минуты наслажденья,
Любуясь обнаженной красотой,
Я словно раб покорный пред тобою,
Я весь уже горю от вожделенья.

Но вот прошел фантазии накал,
Расплылось все, растаял сладкий сон,
А я надеялся, что был реален он,
Опять мечты, опять я просто спал.

 Она слушала его молча, не издавая ни единого звука. Но, к большому сожалению, завершился и этот день, а точнее ночь, полная романтики и сказочных переживаний. Жанна, наблюдая за Фикретом, храпящим на диване, думала о той любви, которая по праву не принадлежала ей, которой она пользовалась украдкой, радовалась краденному счастью. Она прошептала для него строки тихим голосом, словно пела колыбельную для своего возлюбленного.

Из миллионов разных глаз
Не нахожу, не вижу Вас.
И Вы глазами без огня
В толпе не видите меня.
А осень снова за стеной

И мы проходим стороной.
Так мало время, много дела,
Я Вас опять не разглядела.

- вымолвила Жанна, опустив голову на подушку. Капли горячих слёз, раздирающих её душу, падали из ее серых глаз на пухлую подушку….

  Каждый раз, когда Тярлан звонил Айбениз с предложениями о встрече, девушка принимало только некоторые из них, посещая вместе с ним развлекательные центры, кинотеатры, театральные спектакли, дорогие рестораны. Корыстные цели Тярлана касающиеся Айбениз никак не осуществлялись, так как она избегала всего этого, или же не создавалось благоприятного условия для близких отношений. Но терпение Тярлана было на исходе. Он часами мог молчать, пристально разглядывая её. За то время, что он не промолвил ни слова, оглядывая ту, которую желал добиться, всё время, думал; «Долго ли ты собираешься мучить меня, играя моим терпением? Неужели ты думаешь о чистой платонической любви, которую я презираю, как и твою благовоспитанность?». Безусловно, Айбениз даже не догадывалась о его мыслях и намерениях. Она каждый раз, вспоминая слова М.Горького: «Береги честь смолоду», шептала; «Он относиться ко всему с безразличием и это нормально. Ведь он же мужчина. В этом деле всё зависит только от меня одной». Но Тярлану начал надоедать глупое сопротивление Айбениз. В очередной раз, когда он довёз ее до дома, решил по дороге зайти на минуту к Назрин. Он позвонил к ней и недовольно заявил;

–     Будь дома! У меня к тебе одно экстренное дело.