Дильшад лишилась всего состояния, продав его ради того, чтобы спасти шкуру сына. Она пошла к судье Джафарову после того, как следователь отказал ей в помощи.

–     Дильшад ханум, я всегда, с глубоким уважением относился к Фикрету Пашаевичу. – сказал Джафаров. - Но вы тоже должны меня понять. Я не имею права отпустить вашего сына окончательно на волю. Ведь он же совершил преступление и закон требует того, чтобы его наказали. Если я сниму с него ответственность за содеянное, то наверху этого не поймут. Мне удастся лишь облегчить его участь. Ну, вот и все, что я могу для вас сделать.

Но Дильшад, не переставая, умоляла его о помощи, пытаясь доказать невиновность своего сына.

–     Я верю вам, верю, но в полиции уйма улик против него. Ну, что я могу делать в таком положении? Я бессилен. Но вы не волнуйтесь, если даже его обвинят в преступлении, то это тоже не конец. Ведь можно обжаловать решение судьи, а потом, с помощью амнистии, добиться его освобождения.  – окончательно изъявил судья. Во время судебного заседания творилось такое, что шансы выпустить Тярлана приравнялись нулю. В этом больше всего переусердствовала Ганира.

–     Господин судья, он убийца своего отца! Вы должны жестоко наказать его! Он не может так легко уйти от правосудия! Я требую от вас, не будьте милосердным к такому зверю! Не стоит быть милосердным к таким душегубам, как он! – заявила Ганира, требуя от правосудия соответствующего наказания для своего брата.

–     Какой же ты подлец, убил нашего брата. Чтоб сгнил ты в тюрьме, и не было тебе покоя!– говорили сёстры Фикрета, проклиная своего племянника. В такой шумихе, Дильшад боялась пикнуть в пользу сына, так как опасалась напасти со стороны золовок и собственной дочери. Судьи, выслушав все аргументы дела, вынесли вердикт после напряжённого судебного разбирательства. Фейзуллаева Тярлана Фикрет оглы признали виновным в умышленном убийстве на основе 95 статьи УПК Азербайджанской Республики и 6 пункта 226 статьи, что последовала лишением свободы на срок до семи лет. После вынесения вердикта, Тярлана вывели из камеры подсудимых, приводя приговор в исполнение. Он озверел от сильного потрясения, пытаясь наказать Ганиру за подобную «клевету», из-за чего ему вынесли подобное наказание.

–     Ну, ничего, стерва, я выйду отсюда, обязательно выйду и покажу тебе, какой я, на самом деле, зверь! Мамуля, я умоляю тебе, помоги мне. Вытащи меня отсюда! Не бросай меня! Мамуля, у меня вся надежда только на тебя. Помоги мне, мамуля, умоляю, помоги! – кричал Тярлан, призывая мать на помощь. Дильшад сидела на скамье, испытывая тяжесть, и у нее гудело в ушах. Зал судебного заседания остался пустым после ухода судьи и присяжных. Саида сидела рядом с ханум и подбадривала её разными словами. Дильшад готова была расплакаться, хотя сразу же взяла себя в руки, увидев Ганиру в нескольких шагах от себя. Она встала, поправила свой костюм и с надменным взглядом вышла из зала суда. Но во дворе здания ей все же стало плохо. Саида, взяв Дильшад за руку, попросила её присесть на ближайшую скамью.

–     Дильшад ханум. Давай лучше присядем на этой вот скамейке. Тебе надобно прийти в себя, а то не сможешь передвигаться дальше. Ради всего святого, садись на эту скамейку и немножко передохни.- сказала она, указывая ей свободное место. Дильшад еще долго плакала на этой скамье, отказываясь возвращаться домой. Среди тех, кто наблюдал эту взволнованную женщину со стороны, оказались двадцати - двадцати трёх летние парни.

–     Взгляните. Ну и тёлка. По внешности заметно, у нее явно водятся денежки. Как вы думаете, а может, мне стоит ее окрутить?– сказал один из них, хлопая глазками.

–     Да ты что, гагуля. Она же тебе в бабушки годится. Лучше найди для себя молоденькую дурочку, нынче таких, ох, как много. И потом, она же похожа на спесивую бабу. У тебя все равно ничего с нею не получится. Таких очень трудно убедить. – возразил другой.

–     А я спорю на двадцатку, что мне удастся ее забагрить. И проживу бала – бала^[1] с помощью ее денежек. – ответил тот парень, которого звали Вюсалом.

–     А вдруг проиграешь? – отозвался третий.