–   Судьба продолжала радовать Айбениз разными сюрпризами, когда она встретила на пути свою соседку Ираду.

–     Айбениз, доченька, это ты? – воскликнула Ирада, крепко обняв её.

–     Тётя Ирада, здравствуйте, тётя Ирада. Как же я рада вас видеть. – с прежним игривым голосом заговорила Айбениз, хлопая в ладоши. Они смеялись от радости этой встрече, на которую и не надеялись. Айбениз заехала к Ираде в гости, где за чашкой чая завёлся разговор, как в прежние добрые времена.

–     Когда мне стало известно, что Сахиба продала ваш дом, я тут же бросилась к вам. Я  встретилась на пороге вашего дома с мужчиной средних лет. Эта мерзавка продала дом со всеми его принадлежностями. Мне не удалось захватить много вещей. Я лишь успела забрать только самые дорогие вещи и чемодан с фотографиями. Подумала, вдруг жизнь сможет нас свести друг с другом. Вот, слава Аллаху, он дал мне такую возможность.

–     Даа, жизнь временами преподносит нам «неожиданные» сюрпризы. Ну что делать, иногда приходится падать, чтобы потом встать и пойти вперед. – сказала Айбениз с оптимизмом, которого Ирада совсем не ожидала от неё услышать. Она радовалось тому, что перед нею стояла не та девушка, которая готова была умереть, чтобы избавиться от жизненных мук, но женщина, уверенная в своих силах и способностях, а самое главное, ждущая от жизни только приятного. Айбениз забрала все свои вещи. Вечером она стала разбирать свои прошлые воспоминания, когда наткнулась на женское манто, с которым она отправлялась на встречу со своим бывшим женихом. Айбениз надела его, постояла перед зеркалом, откуда улыбалась другая, более жизнерадостная Айбениз с необыкновенной любовью к жизни. Она засунула руку в карман, откуда достала зажигалку «Зиппо», которую она подарила Тярлану…да, ему в день его «день рождения». Утром Айбениз, собираясь на работу, косо посмотрела на этот предмет прошлых лет и бросила его в сумку для того, чтобы потом от него избавиться. А по возвращении домой, она решила прогуляться по Бакинскому бульвару, порадоваться приходу весны, понаблюдать за детворой отдыхая на скамейке, а также, полюбоваться спокойным морем и белыми чайками, чей крик всегда готов был раздирать душу этой женщины. Она долго шагала по бульвару, останавливаясь то тут, то там. Дети играли в ловитки, женщины болтали, наслаждаясь приятной погодой, старики вспоминали свою молодость, удивляясь тому, как город изменил свой облик в течение четверти века, а молодые выкуривали сигарету где-то в стороне, обсуждая что-то интересное. И тут Айбениз заметила волосатого молодого мужчину в лохмотьях, который попросил у молодых парней папиросу и присел в сторонке, боясь броситься кому-то в глаза. Он ковырялся в коробке для спичек, чтобы прикурить, но, кажется, он не нашёл огня и бросил его, резким движением вставая со скамьи и мечась на месте. Айбениз внимательно оглядывая его, узнала в нём… Тярлана. Она подошла к нему и постояла с ним рядом, хотя Тярлан заметил её не сразу. Ему стало совсем не по себе, когда он почувствовал посторонний взгляд некой изящной дамы. Тярлан смущался своего вида и потому поспешил уйти прочь, чтобы та не доставала его своим вниманием. Но Айбениз помешала ему, вынимая из кармана зажигалку. Она подошла ещё ближе и зажгла ту сигарету, фильтр, которой он разжёвывал во рту от напряжения. В эту минуту он и посмотрел в эти глаза и в те руки, которые держали знакомую зажигалку, подарок его невесты. В этот миг ему показалось, что Айбениз сожгла зажигалкой его измученное сердце, которое до сих пор пылало в огне, не забывая ни на минуту свою болезненную любовь. Она вернула ему свой подарок в память о «брачной» ночи, от которой она избавилась одним взмахом. Он пристально смотрел на ту, которая, повернувшись к нему спиной, пошла в сторону Азнефти, оставляя после себя непреодолимое расстояние. Шаги этой женщины были настолько уверенными, что он, удивляясь той иронии судьбы, которая сумела возвысить её в его глазах и, наоборот, превратить парня с безумными глазами и былым шармом в какое-то жалкое существо, упал на скамейку, что стояла рядом, и прижал подарок, бывший невесты к груди с чувством глубокого раскаяния.