–     Еще бы! Разве можно чего-то жалеть ради такого клёвого паренька, как я? А, вообще, я тоже не остаюсь ей должником. Дарю ей такое блаженство, что она теряет голову от счастья.

–     Вюська, а вдруг твоя тётка узнает о том, что ты месяц уже как обручился? Как же ты собираешься выйти из этого дерма? – спросил один из товарищей парня и Вюсал, задумавшись, произнес:

–     Эх, до этого что-нибудь придумаю. И потом, моя же невеста не в Баку, а в Гяндже. Откуда ей может быть известно о моих связях с этой бабенкой? У меня всё под контролем. Я еще собираюсь за её счет накупить моей невесте свадебные подарки. Еще и свадьбу сыграю. Так что, еще не пришло время  нашему расставанию. Вот увидите, ей еще придется, как следует трястись и попотеть. – произнёс молодой альфонс уверенным голосом. Итак, отношения «мамочки» и «сыночка» начали строиться на основе материальных интересов Вюсала. Те денег, которые Вюсал забирал у Дильшад, он тратил на привлекательных девиц, разукрасив свой день неожиданными сюрпризами. В одно утро, когда он появился в квартире Дильшад, Саида не намеревалась пропустить этого альфонса в дом. Она ненавидела этого парня, который умудрился вскружить голову её хозяйки.

–     Ну, зачем опять пожаловал? Уходи отсюда, уходи! – сказала Саида, придавливая его ногу дверью.

–     Тебе лучше не связываться со мной. Я пришел к Дильшад, а не к тебе. У меня к ней есть срочное дело. – ответил Вюсал, открывая дверь сильным толчком.

–     Ну, и наглый же ты. Наглее и не бывает. У тебя не может быть никакого срочного дела с нею. Ведь ты бродяга с большой буквы. Лучше убирайся, а то я…- начала Саида обращаться к мальчику с угрозами, как Вюсал оттолкнув ее в сторону, заорал:

–     Эээ, заткнись. Открой дверь! Мне нужно войти!

Дильшад услышав крик Вюсала, вышла, чтобы разузнать, в чём проблема. И столкнувшись со своей запоздалой любовью, она не позволила прислуге вмешиваться в личные дела обоих.

–     Саида, оставь нас одних! – приказала она, отведя парня за собой в комнату. Саида не поняла, что произошло в гостиной между ними, но когда парень вылетел из дому пулей, Дильшад, не накинув на себя ничего приличного, выбежала на улицу прямо в пеньюаре. - Постой! Постой, не уходи! – кричала хозяйка, умоляя парня вернуться.

–     Дильшад ханум, ну до чего ты себя довела? Хватит, возьми себя в руки,  – вымолвила Саида, призвав ханум к благоразумию. Но она лишилась всякого чувства гордости, пытаясь вернуть любовника по середине двора, где за ней наблюдали миллионы с балконов, со двора, с подъезда.

–     Нет, ты не можешь меня бросить! Не можешь! Умоляю, не уходи! Не бросай меня ради какой – то молоденькой стервы! Ну ты же меня любил. А ну-ка вернись! Я не отпущу тебя, не отпущу! Ты принадлежишь только мне, и никому другому! Я убью тебя своими руками, но не позволю тебя уходить к этой стерве, не позволю! Богом тебя молю, не уходи, не оставляй меня одну! – кричала Дильшад, цепляясь за него по дороге. Но она всё же не осмелилась выйти на улицу в таком непристойном одеянии. Она постояла в арке и со слезами на глазах, наблюдала за Вюсалам, который, не обращая внимания на вопли своей экс-любовницы, сел за руль «Жигули» и поехал вместе с девчонками, которые сопровождали его за заднем сидении. Дильшад вернулась во двор и уселась на ступеньке лестницы подъезда, где, съежившись от холода, начала плакать, проклиная свою судьбу.